Добавлен vasex,
опубликован
23.
Входящий вызов!
Снова и снова открывая глаза, он видел белый потолок, который будто медленно наклонялся непонятно в какую сторону. Моргнёшь – иллюзия не пропадает – только меняется крен. Вселенная сгибалась то туда, то сюда, неустойчивая, несбалансированная, вращающаяся, волнующаяся. Безумная.
Входящий вызов!
Компьютерное оповещение не позволяло уснуть опять. Безжалостным, бездушным металлическим голосом – вырывало из мира грёз и забытья. Сколько не пытайся уйти от действительности, закрываясь подушками, выпивая ещё «огненной воды», употребляя любые вещества… пронзительно громкий сигнал телестены, дублируемый ушными коммуникаторами, словно камень, привязанный к шее, утаскивает с берегов сновидений в холодную, грязную, опасную реальность.
Входящий вызов!
Ганза сопротивлялся долго. Обливался виски, разбивал бутылки, намереваясь вырезать себе осколками ушные чипы, но не успевал - забывался, снова проваливался в дрёму. Тихо ругался, шептал проклятья всему и вся, но…
Входящий вызов!
…всё же поставил его на ноги и повёл к телестене. Он знал, что это не космический корабль угодил в шторм, а у него самого в мозгу разыгралась буря. Похмельная буря свинцовой тяжести с хаотичными периодом усиления и ослабления. Ганза шёл, Ганза падал, Ганза проваливался то ли сквозь пол, то ли сквозь собственные ноги. Подскакивал и маршировал пару шагов, пока сосредоточенность не испарялась, оголяя апатичную неряшливость. Встречался головой с полом чаще, чем останавливал падение руками. Нащупал стену… Неправильную стену! Промазал. Как же его занесло в этот конец комнаты? Нужно возвращаться…
Входящий вызов!
Он наткнулся на тело мёртвой девочки. Увяз в нём руками, уткнулся носом, пуская слюни. Давненько он так не напивался. Опёрся на её тело, чтобы подняться. Мертвячка произнесла «космоибанавт Ганза». Это правда? Это неправда. Это глюки. Башка ведь ещё варит. Не верь никому. Не верь ничему. Не доверяй новостным каналам. Вставай. Ползи. И выключи, наконец, этот…
Входящий вызов!
Путешествие подходит к концу. Это нужная стена. Ганза уверен, хотя и не видит точно. Упёрся головой и размышляет, как он тут оказался. Почему не окончил университет. Осталось ли ещё спиртное. Где его жена. Он женат? Слава богу, нет. Одним вопросом меньше. Но нужно ещё столько других ответов.
Входящий вызов!
Да-да! Единственный будильник. Единственный отрезвитель. Для Ганзы это и Бог, и Дьявол в одном флаконе. Он карабкается по стене, медленно поднимаясь с пола. Возможно, так воскресал Иисус Христос. Это ведь непросто так сделать – взять и воскреснуть, ребята. Надо ведь, как минимум, подняться на чёртовы ноги. Евангелие от Ганзы.
Входящий вызов!
«Принять» - нажимает на сенсорную панель Ганза окровавленным пальцем с пятой попытки. Хитрая кнопка пыталась ускользнуть, улететь, изловчиться, зайти с тыла, дислоцироваться…. Пожалуй, хватит приключений. Пора и отдохнуть. Краем сознания, словно лассо, музыкант цепляет надпись – «39 пропущенных вызовов». Не дают… поодиночствовать… бедному… мьюзишону. Спать…
Ганза открыл бар, открыл все морозильники в номере. Вывалил всё оставшееся пойло. Подхватил бутылки и потащил к телу мёртвой девочки.
Надо уснуть! Точно, надо скорее уснуть! Во сне люди умирают безболезненно!
Нет! Бороться надо!
Спустя несколько секунд огонь был погашен. Бёдра и живот сильно раскраснелись.
Погоди-ка.
Постой-ка.
Ну-ка, ну-ка.
Ганза провёл рукой по длинным патлам на голове.
Волос на груди не осталось. Щетина исчезла с лица. Ноги выглядели чистыми. Только кожа везде раскраснелась, будто он обгорел на Солнце.
Нужно спешить! Быстрее. Он сбегал в ванную комнату, запихал два полотенца в майку, сделав неровные, но большие груди. Ещё раз взглянул в зеркало.
Лицо! Оно его выдавало! Солдаты явно знали, как он выглядит.
А сумочки у девчонки не было… Может, она потеряла её ещё при сопротивлении в коридоре. Или куда-то завалилась…. Ганза не мог её найти, метался по комнате, переворачивал вещи, но всё было тщетно.
Ганза склонился над трупом. Провёл рукой по его горелой поверхности. Пальцы покрылись чёрной жижей. Он мазанул ею свои веки и брови.
Потом отковырнул сочащийся кровью глаз девчонки. Воткнул пальцы в алую дыру. Кровь была такой горячей, она кипела, вода из неё испарялась.
Ганза провёл красным по своим губам. Причмокнул.
Трансвестит Ганза.
Поглядел в зеркало, кивнул, и, не теряя ни минуты больше, подхватил свою гитару и бросился в коридор отеля.
Солдат в этой части станции ещё не было. Но они были где-то рядом, он не сомневался в этом.
Когда они скрылись за углом, Ганза снял сапожки и припустил прочь.
Но все пути отступления заблокированы. Со станции некуда бежать. Вскоре по всем внутренним экранам – в номерах, в коридорах, в холлах, в лифтах, на лестничных пролётах - показали его лицо с оповещением об опасном преступнике. За информацию полагалось вознаграждение.
Ганза остановился в ресторане на первом этаже. Забился в уголок, заказал пива, притих. Искоса наблюдал за взрывающейся кометой по всем телестенам. Люди реагировали на это чересчур сильно.
Подумаешь, комета.
Но именно из-за неё никто не обращал внимания на сообщение о его розыске. Всем было плевать.
Ганза сделал глоток пива. Он уже значительно протрезвел после всех стрессов, ледяного душа и крещения огнём. Теперь он затравленно оглядывался, понимая, что солдаты так просто не оставят дело с обгоревшим трупом. Они будут искать убийцу. Они вызовут подкрепление. Они обыщут каждое помещение, каждый метр отеля. А он отсюда никак не убежит, если ничего не придумает. Они проверят видеозаписи с коридорных камер! Узнают, как он замаскировался…
Слушая новости о возможном столкновении кометы Свифта-Туттля с землёй и неудаче НАСА, Ганза засмеялся, закашлялся от пива.
Да уж.
Входящий вызов!
Снова и снова открывая глаза, он видел белый потолок, который будто медленно наклонялся непонятно в какую сторону. Моргнёшь – иллюзия не пропадает – только меняется крен. Вселенная сгибалась то туда, то сюда, неустойчивая, несбалансированная, вращающаяся, волнующаяся. Безумная.
Входящий вызов!
Компьютерное оповещение не позволяло уснуть опять. Безжалостным, бездушным металлическим голосом – вырывало из мира грёз и забытья. Сколько не пытайся уйти от действительности, закрываясь подушками, выпивая ещё «огненной воды», употребляя любые вещества… пронзительно громкий сигнал телестены, дублируемый ушными коммуникаторами, словно камень, привязанный к шее, утаскивает с берегов сновидений в холодную, грязную, опасную реальность.
Входящий вызов!
Ганза сопротивлялся долго. Обливался виски, разбивал бутылки, намереваясь вырезать себе осколками ушные чипы, но не успевал - забывался, снова проваливался в дрёму. Тихо ругался, шептал проклятья всему и вся, но…
Входящий вызов!
…всё же поставил его на ноги и повёл к телестене. Он знал, что это не космический корабль угодил в шторм, а у него самого в мозгу разыгралась буря. Похмельная буря свинцовой тяжести с хаотичными периодом усиления и ослабления. Ганза шёл, Ганза падал, Ганза проваливался то ли сквозь пол, то ли сквозь собственные ноги. Подскакивал и маршировал пару шагов, пока сосредоточенность не испарялась, оголяя апатичную неряшливость. Встречался головой с полом чаще, чем останавливал падение руками. Нащупал стену… Неправильную стену! Промазал. Как же его занесло в этот конец комнаты? Нужно возвращаться…
Входящий вызов!
Он наткнулся на тело мёртвой девочки. Увяз в нём руками, уткнулся носом, пуская слюни. Давненько он так не напивался. Опёрся на её тело, чтобы подняться. Мертвячка произнесла «космоибанавт Ганза». Это правда? Это неправда. Это глюки. Башка ведь ещё варит. Не верь никому. Не верь ничему. Не доверяй новостным каналам. Вставай. Ползи. И выключи, наконец, этот…
Входящий вызов!
Путешествие подходит к концу. Это нужная стена. Ганза уверен, хотя и не видит точно. Упёрся головой и размышляет, как он тут оказался. Почему не окончил университет. Осталось ли ещё спиртное. Где его жена. Он женат? Слава богу, нет. Одним вопросом меньше. Но нужно ещё столько других ответов.
Входящий вызов!
Да-да! Единственный будильник. Единственный отрезвитель. Для Ганзы это и Бог, и Дьявол в одном флаконе. Он карабкается по стене, медленно поднимаясь с пола. Возможно, так воскресал Иисус Христос. Это ведь непросто так сделать – взять и воскреснуть, ребята. Надо ведь, как минимум, подняться на чёртовы ноги. Евангелие от Ганзы.
Входящий вызов!
«Принять» - нажимает на сенсорную панель Ганза окровавленным пальцем с пятой попытки. Хитрая кнопка пыталась ускользнуть, улететь, изловчиться, зайти с тыла, дислоцироваться…. Пожалуй, хватит приключений. Пора и отдохнуть. Краем сознания, словно лассо, музыкант цепляет надпись – «39 пропущенных вызовов». Не дают… поодиночствовать… бедному… мьюзишону. Спать…
- Ганза! Ганза, ты тут? – вопрошает стена.
- Я тут, моя любимая, - целует Ганза мерцающий экран и хихикает.
- Ганза! Ты нас слышишь? – спрашивает его группа.
- Слышу. И вижу! – смеётся Ганза, отступая на шаг и с трудом удерживая равновесие. На экране трое музыкантов, сидят в скафандрах в тесном помещении. – Вас показывают по телевизору!
- Не дури, Ганза! Сосредоточься! – Лидер группы машет рукой. – Ты нас слушаешь? Информацию усваиваешь? Или уже никак?
- Я не так пьяный, - старательно бормочет Ганза, но слишком тихо, как не старается. Кто-то крутит регулятор громкости его голоса то до упора в одну сторону, то в другую. Он кричит: – Я не пьянь!
- Оно и видно. Возьми себя в руки, - говорит один.
- Да без толку всё это, - отмахивается другой. – Ничего не выйдет!
- Тише. Ганза! Ответь нам на вопрос!
- Только если не личного харакататртарва… - неразборчиво отвечает поп-рокер, понимая, что стоять ровно чрезвычайно тяжело. Ему приходится обратиться к искусству настоящего ниндзя, чтобы пройти это непростое испытание.
- Не получится ничего из этой записи, - шепчет чернокожий белым братьям. Ганза слышит это, но ничего не понимает. В голове у него нацисты, индейцы и японские лётчики-камикадзе водят хороводы вокруг новогодней ёлки.
- Всего один вопрос, Ганза! Ты зачем убил девчонку?
- Зачем я убил девчонку… Зачем… - Он снова терял сознание, опускался на колени, роняя голову. Указательным пальцем важно указывал вверх.
- Стой! Стой, Ганза! Сосредоточься!
- Для него это сложный вопрос, идиот!
- Хорошо. Ганза! Слушай! Ганза! Ты меня слушаешь?
- Слушаешь! – кивнул музыкант, корча лицо, чтобы силой разомкнуть тяжёлые веки.
- Ответь на вопрос! Что ты с ней сделал? Она выглядит как отбивная. Скажи нам, нам очень интересно!
- Как отбивная! – рассмеялся Ганза, оборачиваясь. Осмотрел уродливый труп. – Точно, как отбивная! – Хохочет. – Кусок дрянного мяса, ха-ха.
- Ганза! Так как ты сделал эту отбивную? Расскажи нам!
- Да, расскажи!
- Ты такой крутой!
- Ох, молодец, - улыбались люди в скафандрах.
- Какой молодец!
- А теперь скажи, пожалуйста, это точно ты так круто её обработал? Или кто-то другой? М?
- Это был я! – восклицает Ганза. Слюна свешивается с его губ. – Это я её убил! – Он подходит к трупу и показывает, как это делал. Корчась от боли в руках, ударяет несколько раз, стонет. Падает.
- Это сделал я! Смотрите! – Он поворачивает тело девчонки к экрану, чтобы они видели его подпись маркером на животе. – Это был я!
- Ты молодец, молодец! – смеётся команда.
- Это был он, это был он! – пищал Ганза, дёргая за окровавленную нижнюю челюсть девчонку. – Я готова клясться на Библии!
- Мы записали этот разговор, идиот! – хохотал негр, не выдержав. – Мы теперь не при делах. Ты всё нам рассказал! Мы передадим его в Звёздный Флот!
- Ну и ладно, – вздыхает Ганза, собираясь снова отрубиться.
- К тебе уже летят солдаты Звёздного Флота. Мы вызвали их, рассказали правду. Тебя закуют в цепи и посадят в космическую тюрьму, маленький паршивец!
- Будешь петь песни и играть музыку зекам!
- Космическим пиратам!
- Головорезам!
- Наслаждайся последними минутами свободной жизни, урод!
- Там таких, как ты, любят! Ой, как любят!
- А вы что там… дрочите друг другу? – спросил Ганза, не видя их руки.
- Мы входим в атмосферу, ублюдок. Прощай, Ганза. Больше мы с тобой никогда не увидимся. И никому ты больше жизнь не испортишь.
- Ты уволен. – Это было последнее, что донеслось с экрана, перед тем, как он погас. Лидер группы завершил вызов.
- Точно дрочите… - помахал пальцем Ганза экрану, ехидно ухмыляясь. Его повело в сторону, он распластался по полу. Покатился по ровной поверхности, будто со склона горы. Ударился о стену, разбил локоть, застонал.
- Боже, - сказал он, чуть не плача. – Пускай будет мир во всём мире. Пускай не будет голода и болезней. Пускай всё поглотит огонь. И, если не затруднит, пускай все тёлки будут принадлежать мне.
- Ну и ладно, - сказал Ганза, не собираясь никуда вставать. – Ну и ладно, - повторил он, поспешно поднимаясь. – Ну и ладно, - бормотал он, стоя на четвереньках и думая, что делать.
- Нелегко, - согласился Ганза со своими мыслями.
Ганза открыл бар, открыл все морозильники в номере. Вывалил всё оставшееся пойло. Подхватил бутылки и потащил к телу мёртвой девочки.
- Вот так, вот так! – радостно шептал он, поливая девчонку горючим. Сознание играло с Ганзой в злые шутки – он проливал спиртное также на себя и куда угодно, но на труп реже всего. Он шёл за новыми бутылками. Откупоривал, отпивал, рыгал, выливал. – Вот так уже лучше…
- Прометей! – сказал Ганза, откидывая крышку зажигалки. Длинный язык пламени плясал и потрескивал. – Тебе бы памятник поставить, брат! Такую вещь придумал! Что бы без тебя я делал?
- Моя промашка, - признал Ганза, отступив к ванной комнате. – Переборщил. Нужно как-то это остановить…
- Никуда не годится! – выкрикнул Ганза, пятясь. – Оу, оу! Фу-у! Фу-у-у! – пытался он дуть на собственное тело. Добрёл до ванны, врезался в неё, опрокинувшись внутрь.
Надо уснуть! Точно, надо скорее уснуть! Во сне люди умирают безболезненно!
Нет! Бороться надо!
- А-а-а-а! – заревел музыкант, корчась от нарастающего жжения. – Стоп! Стоп! А-а-а-а-а-а!
Спустя несколько секунд огонь был погашен. Бёдра и живот сильно раскраснелись.
- Чуть не принёс себя в жертву Перуну, - хихикал Ганза, блаженно подставляя под холодную воду обожжённый пенис.
- О боже, нет! Нет! – Ганза поспешно выбрался из ванной. – Нет! Нет! Выключись! Нет!
- Проклятье! Ах ты, тупая сука! – Музыкант бессильно опустился рядом с телом. – Что ж мне за проклятье такое!
- Меня изнасилуют, - в ужасе шептал Ганза. – Меня сделают «петухом»! Мне придётся каждый день оставшейся жизни удовлетворять всяких уродов!
Погоди-ка.
Постой-ка.
Ну-ка, ну-ка.
Ганза провёл рукой по длинным патлам на голове.
- Так я ведь мастер маскировки! – воскликнул он.
Волос на груди не осталось. Щетина исчезла с лица. Ноги выглядели чистыми. Только кожа везде раскраснелась, будто он обгорел на Солнце.
- Я ведь мастер маскировки! – гордо говорил Ганза, проводя рукой по гладкой коже рук. – Мастер маскировки!
- Порвалась, - вздохнул Ганза, рассматривая майку с логотипом группы «Школьные монстры». – Но пойдёт и так.
Нужно спешить! Быстрее. Он сбегал в ванную комнату, запихал два полотенца в майку, сделав неровные, но большие груди. Ещё раз взглянул в зеркало.
Лицо! Оно его выдавало! Солдаты явно знали, как он выглядит.
А сумочки у девчонки не было… Может, она потеряла её ещё при сопротивлении в коридоре. Или куда-то завалилась…. Ганза не мог её найти, метался по комнате, переворачивал вещи, но всё было тщетно.
- Дерьмо! Несправедливо! – ругался он. – Так нечестно!
Ганза склонился над трупом. Провёл рукой по его горелой поверхности. Пальцы покрылись чёрной жижей. Он мазанул ею свои веки и брови.
Потом отковырнул сочащийся кровью глаз девчонки. Воткнул пальцы в алую дыру. Кровь была такой горячей, она кипела, вода из неё испарялась.
Ганза провёл красным по своим губам. Причмокнул.
Трансвестит Ганза.
Поглядел в зеркало, кивнул, и, не теряя ни минуты больше, подхватил свою гитару и бросился в коридор отеля.
Солдат в этой части станции ещё не было. Но они были где-то рядом, он не сомневался в этом.
- Ла-ла-ла, всё будет хорошо, - почти вприпрыжку вышагивал Ганза, спотыкаясь и чуть не падая на каблуках.
- Кожа моя, кожа, - напевал Ганза.
- Я люблю мальчиков в униформе! – пропищал Ганза, игриво пряча лицо за копной волос. А тонкую гитару за спину.
- Уйди с дороги, шлюха! – бросил один из солдат.
- Как это некультурно! – дыхнул перегаром рокер.
Когда они скрылись за углом, Ганза снял сапожки и припустил прочь.
Но все пути отступления заблокированы. Со станции некуда бежать. Вскоре по всем внутренним экранам – в номерах, в коридорах, в холлах, в лифтах, на лестничных пролётах - показали его лицо с оповещением об опасном преступнике. За информацию полагалось вознаграждение.
Ганза остановился в ресторане на первом этаже. Забился в уголок, заказал пива, притих. Искоса наблюдал за взрывающейся кометой по всем телестенам. Люди реагировали на это чересчур сильно.
Подумаешь, комета.
Но именно из-за неё никто не обращал внимания на сообщение о его розыске. Всем было плевать.
Ганза сделал глоток пива. Он уже значительно протрезвел после всех стрессов, ледяного душа и крещения огнём. Теперь он затравленно оглядывался, понимая, что солдаты так просто не оставят дело с обгоревшим трупом. Они будут искать убийцу. Они вызовут подкрепление. Они обыщут каждое помещение, каждый метр отеля. А он отсюда никак не убежит, если ничего не придумает. Они проверят видеозаписи с коридорных камер! Узнают, как он замаскировался…
Слушая новости о возможном столкновении кометы Свифта-Туттля с землёй и неудаче НАСА, Ганза засмеялся, закашлялся от пива.
Да уж.
- И было сказано: «Гравитацию» ждёт сокрушительный успех.
24.
Отбивая очередной удар противника, Торк10 громко матерился. Силы покидали его; накидка сбилась на бок, оголив бледную кожу, сверкающую от пота и крови. Блок, уход в сторону, скользящий удар и, наконец, укол в горло – ещё одним недругом меньше. Но муммаи всё прибывали и прибывали. Едва горацийцы справлялись с одной толпой, накатывала новая волна, более свежая, более подготовленная. И воодушевлённая слабеющими северянами. Опять всё сначала – уворот, блок, уворот, попытка ударить, блок, уворот, боль…
Евген2111 чудом избежал губительного попадания. Издалека он убил несколько наступающих муммаев, как вдруг понял, что колчан опустел. Парень развернулся, намереваясь спасаться бегством. Но почти упёрся в Эда, который смотрел прямо на него.
«Всё» - подумал Евген2111.
По горстке выживших горацийцев пронеслись ругательства и молитвы. Почти все включили таймер до выхода из игры.
Евген2111 обернулся. Соломон остановился, повернувшись. «Точки» перестал вырываться из связки, подняв голову.
На вершине одной из гор, примыкающих к Переносице, - на Восточном Оке Севера случился обвал. Большой кусок древней скалы откололся и рухнул на снежный склон, разбился, осколки покатились, наращивая мощь и размеры…
Эд, идущий навстречу врагам, обернулся. Поник в плечах, опустил меч.
Инклэйв всё ещё выпутывался из верёвок. Заметив приближающуюся с широкого склона горы лавину, на секунду оторопел, нахмурился и начал высвобождаться ещё быстрее. Яростно причитая.
«Вы заработали новое достижение: Призыв лавины» - оповестил компьютерный голос в ушных коммуникаторах каждого из игроков.
Игровое событие запустило секретную музыкальную композицию: заиграла торжественная музыка, слышался далёкий неразборчивый хор, будто пели ангелы на небесах.
Некоторые муммаи продолжали наступление. Неслись на столпившихся горацийцев, будто собираясь столкнуть их в пропасть. Может, они не замечали лавины? Так увлеклись битвой…
Вокруг слышались стоны и вскрики, скрежет лезвий о кости, вопли умирающих и раненных. Немало муммаев повисло на спасающихся горацийцах.
Колышки Соломона не выдержали, он предупреждающе закричал. У соседей тоже пошли дела неладно: люди начали падать почти одновременно. Кричали северяне, визжали южане.
Евген2111 стремительно полетел вниз, маша кинжалами в надежде за что-нибудь зацепиться. И ему это удалось, когда он врезался в кого-то. По шипящему голосу понял, что это тот самый поверженный муммай. В сужающейся расщелине воин остановился, растопырив руки и ноги. Другие упавшие тоже цеплялись за две близкие друг к другу стены.
Их тоже унесло во тьму. Южанин долгое время повизгивал.
Обвал сбил со стен и других. Соломон держался дольше всех. Он крикнул:
Соломон падал по дуге, чуть в сторону. Он пролетел с другой стороны какой-то естественной арки, верёвка перекинулась через неё. Горациец врезался в неровную стену, попытался зацепиться, но не сумел. Верёвка натянулась, и он остановился на краю небольшого утёса, уткнувшись лицом в сугроб. Евген2111 и два других горацийца повисли по другую сторону арки, сильно раскачиваясь. Верёвка протяжно скрипела.
Евген2111 заметил это. Да ему и самому было нехорошо: он привязался надёжнее, не только за пояс, но и пропустил верёвку через плечи и пах. Вот только чужая верёвка всё портила, больно вонзаясь в живот.
Он принялся резать чужую верёвку, кряхтя от боли.
Соломон всё быстрее и быстрее пилил верёвку. Глаза его вылезали из орбит, он смотрел в кровавый снег перед собой.
Евген2111 продолжал раскачиваться. Наконец, он ухватился за какой-то ненадёжный камень в стене, остановился, подтянулся, и вцепился в другой. Натяжение верёвки ослабло. Соломон рывками втянул воздух, продолжая с бульканьем изрыгать кровь.
Евген2111 обернулся. Его напарник по связке вновь нащупал нож и, не глядя, пытался отрезать верёвку. Он уже проделал половину дела.
«Мне придётся убить его! Чтобы он не погубил нас обоих!»
Онемевшими пальцами он ещё тянул верёвку, притягивал окровавленную петлю к себе, смутно осознавая, что планирует сделать. И когда он смотал почти её почти всю, то метнул лассо куда-то в сторону, ничего не видя. Ему чертовски повезло – петля набросилась на какой-то сталагмит, а Евген2111 остановился в воздухе. Натяжением ему вывихнуло плечо, по инерции бросило о каменную стену, ломая вдобавок пару рёбер и одаривая сотрясением мозга.
И снова он начал падать, не успев воспользоваться ситуацией. Надрезанная Соломоном верёвка всё-таки разорвалась. Парень уже больше не кричал, оглушённый, поломанный, раздавленный. Он не смотрел вниз, смотрел только вверх, набирая скорость. И успел ещё подумать, почему в такой глубокой расщелине… становится так светло…
Он быстро наткнулся на её дно, удар выбил из него дух.
«Вы заработали новое достижение: Верхом на лавине» - оповестил компьютерный голос, имея в виду, что игрок пережил природный катаклизм.
Сознание погасало вместе с воем ветра и музыкальной композицией, сопровождавшей ненастье.
Евген очнулся на борту «Бетти», взглянул на статус своего персонажа на специальной панели. Жив, но без сознания. Может, ещё не всё потеряно? Хотя в таких реалистичных играх уже давно не в новинку были такие формы смерти, когда за статусом персонажа следишь из реальности, будто переживаешь за состояние родственника в реанимации, и тут уже воля случая – будет ли персонаж жить дальше или умрёт.
Мальчишка выбрался из своей каюты. Ему в объятья сразу бросилась рыдающая Лиззи.
Отбивая очередной удар противника, Торк10 громко матерился. Силы покидали его; накидка сбилась на бок, оголив бледную кожу, сверкающую от пота и крови. Блок, уход в сторону, скользящий удар и, наконец, укол в горло – ещё одним недругом меньше. Но муммаи всё прибывали и прибывали. Едва горацийцы справлялись с одной толпой, накатывала новая волна, более свежая, более подготовленная. И воодушевлённая слабеющими северянами. Опять всё сначала – уворот, блок, уворот, попытка ударить, блок, уворот, боль…
- А-а-ах, чёрт! – вскричал Торк10, отпрянув. Под его правой ключицей торчало древко стрелы. Его нынешний противник недолго радовался, получив стрелу в затылок от своих же. – Ох, чёрт. – Торк10 опустился в снег и уже подумывал прикинуться мёртвым. Но он знал, что южан так легко не обманешь. Они любили после боя глумиться над трупами, не говоря уже о том, чтобы просто обобрать. Да и снегопад, хоть и слабый, всё же продолжался, быстро скрывая тела. Скоро не останется следов битвы, будто ничего и не было. Не будут слагать песни о павших на Переносице, не будут возводить здесь памятники. Эта не та битва, в которой хочется погибнуть достойным воинам. – Нужно трубить отступление! Нужно отступать! Инклэйв! Обернись!
- Инклэйв! Обернись! Сзади! – Торк10 воскликнул что есть силы, перекрикивая ветер и пытаясь встать. Но жгучая боль из-за стрелы, словно пригвоздила его к воздуху, не давая подняться.
- Сукин сын отрубил мне пальцы! – Инклэйв держался за ногу, зарывая её глубже в снег. – Теперь я не выживу в горах! Придётся возвращаться к контрольной точке и залечивать рану!
- Зато очков мы заработали с тобой немало! – пытался удерживать улыбку Торк10, выдирая из себя стрелу. – Муммаи слабо дерутся по пояс в снегу!
- Да они и так… - начал Инклэйв, осматривая изуродованную ступню, как вдруг спереди из-под него выскользнуло широкое лезвие меча. Его конец вонзился воину в бороду. Но длины для смертельного удара не хватило – возможно, лишь оцарапало подбородок или пригвоздило язык к нёбу. Инклэйв прорычал, отталкивая от себя лезвие израненной ладонью, перекатился через плечо назад, хватая топор убитого южанина, и приготовился к драке с недобитым силачом. Тот прорвался сквозь толщу из снега, двух щитов и мёртвого товарища, весь в ледяных хлопьях, словно горное чудище, выбравшееся из норы. Он раз взмахнул огромным мечом вокруг себя, не давая Инклэйву подойти. Второй раз – лезвия оружий встретились. Кинетической энергии у меча при долгом взмахе было больше, а рука горацийца ослабела, поэтому грубо сколотый топор вылетел из его рук и улетел далеко, исчезнув в белизне. Со стоном противник начинал новый взмах вокруг себя, выбираясь остальными конечностями из ловушки. Тогда обезоруженный Инклэйв прыгнул ему навстречу, сшибая с ног. Они покатились с холма под ноги к Торку10. Верёвка, которой он был привязан к Инклэйву, обматывалась вокруг горацийца и муммая.
- Держись! Давай его сюда! – вскричал Торк10, отбрасывая стрелу и подбирая свои мечи. Два грузных тела накрепко привязало друг к другу. Они бодались головами, пытались раздавить друг друга, удушить в снегу. Но, завидев нависшего над ним Торка10, муммай вдруг перестал дёргаться, сдавшись. Опытный игрок всё понял, лишь улыбнулся, широко открыв глаза. Наверное, он не раз умирал в игре. И теперь готов был снова взглянуть в лицо смерти, не моргая. Торк10 ему это лицо показал, хмыкнув, и ударив со всей силы. Лезвие меча вошло рядом с носом, ближайший глаз закатился, из него прыснула кровь, другой не моргнул, оставшись смотреть вверх навсегда.
- Не надоело обниматься с трупом? – спросил Торк10, извлекая меч из чёрной плоти и оглядываясь в поисках новых нападающих.
- Я бы справился… - сдавленно вымолвил Инклэйв. Кровь измазала его бороду. – Развяжи меня.
- Что бы ты без меня дела…
Евген2111 чудом избежал губительного попадания. Издалека он убил несколько наступающих муммаев, как вдруг понял, что колчан опустел. Парень развернулся, намереваясь спасаться бегством. Но почти упёрся в Эда, который смотрел прямо на него.
- Стоять! – рявкнул тот, плюясь. Лоб у него был рассечён, кровь заливала всё лицо – от неё шёл заметный пар.
- Стрелы! – развёл руками Евген2111.
«Всё» - подумал Евген2111.
По горстке выживших горацийцев пронеслись ругательства и молитвы. Почти все включили таймер до выхода из игры.
- Стоять! – взревел сотник Эд, глядя на убегающих подопечных. Евгена2111 он твёрдо держал за наплечник. А вместе с ним и обезумевшего «…», и неуверенного Соломона, которые находились всё ещё в одной связке. – Держать строй! Убъём их всех! До единого! Лучники! Обнажить клинки! За Легион!
- За Легион! – крикнули несколько смельчаков. И кинулись навстречу надвигающейся волне врагов.
- Сумасброд! – вопил «точки». – Нужно бежать, бежать! Господи!
- Стоять насмерть! Умрём героями! – крикнул сотник, а потом изо всех сил затрубил в свой рог, командуя наступление.
- Чи-чи-ха-ха! Чи-чи-ха-ха! – маршировали муммаи, подбадривая себя южными песнями. Они отбивали ритм, ударяя оружием о щиты.
Евген2111 обернулся. Соломон остановился, повернувшись. «Точки» перестал вырываться из связки, подняв голову.
На вершине одной из гор, примыкающих к Переносице, - на Восточном Оке Севера случился обвал. Большой кусок древней скалы откололся и рухнул на снежный склон, разбился, осколки покатились, наращивая мощь и размеры…
- Лавина! – крикнул кто-то.
- Лави-и-ина-а-а-а! – закричал что есть мочи Евген2111.
Эд, идущий навстречу врагам, обернулся. Поник в плечах, опустил меч.
Инклэйв всё ещё выпутывался из верёвок. Заметив приближающуюся с широкого склона горы лавину, на секунду оторопел, нахмурился и начал высвобождаться ещё быстрее. Яростно причитая.
«Вы заработали новое достижение: Призыв лавины» - оповестил компьютерный голос в ушных коммуникаторах каждого из игроков.
Игровое событие запустило секретную музыкальную композицию: заиграла торжественная музыка, слышался далёкий неразборчивый хор, будто пели ангелы на небесах.
- Обвал! – выдохнул «…». – Мы все умрём, мать вашу! Я же говорил!
- Спасайся, кто может! – вскричал один из десятников, разворачиваясь и прорываясь сквозь труднопроходимый снег. Он срывал с себя шлем и доспехи, чтобы облегчить бег.
- Лавина! – хрипло повторял Евген2111. Он смотрел прямо в центр приближающейся массы. От такого вала нельзя было убежать.
- К расщелине! – Соломон схватил Евгена2111 за плечо и потащил куда-то. – Быстрее, мы успеем!
- Нам конец! Нам всем конец! – истерически хохотал тащащийся за ними по снегу «точки». – Мы все умрём от чёртовой лавины! Мы умрём в этих горах! Я же говорил!
- Лавина! – рассмеялся Евген2111, ступая туда, куда его вёл Соломон. – Мне даже стыдно подумать! Я буду платить за то, что персонажа убила лавина! Я установку кометы пропустил из-за… виртуальной лавины! Я не увидел, как она взорвалась из-за чёртовой лавины!
- Быстрее! – торопил его Соломон.
- Вбивайте колья от палаток! – приказывал Соломон. Похоже, он единственный соображал в отряде. Кто-то пытался убежать от неизбежности, кто-то, как Евген и «точки», топтался на месте, глядя на комья снега, несущиеся с горы с огромной скоростью. – Вы слышите меня, пустоголовые? Вбивайте колья в снег! Закрепляйте верёвки! Мы свесимся вниз!
- Не выдержат! – говорили воины, которых тоже занесло к расщелине. – Мы все умрём!
- У меня нет верёвки! – кричал один из солдат. – У меня нет верёвки! Можно я с вами?
- Да! – кивнул он, обнимая незнакомца. – Можно, конечно.
- Дурацкая затея! – заметил «…». Не было времени его винить. Все возились с верёвками и поглядывали на лавину. Она уже почти сошла с крутого склона.
- Вы закрепляете верёвки? – спросил подоспевший Эд. – Думаете, выдержат нас всех?
Некоторые муммаи продолжали наступление. Неслись на столпившихся горацийцев, будто собираясь столкнуть их в пропасть. Может, они не замечали лавины? Так увлеклись битвой…
- Я задержу их! – рявкнул Эд. – Спускайтесь!
- Командир… - окликнул его кто-то. – Стойте…
- У меня всё равно нет связки!
- Белая смерть! – кричали муммаи, указывая на катаклизм. – Белая смерть!
- Я не посрамлюсь перед богами! – пафосно рычал Эд, нанося удары. Вот он срубил одного врага, вот отбил удар другого и тоже угостил северной сталью. Сцепился с третьим…. Силы покидали его, лезвия будто затупились, скользили по коже и одежде, не оставляя ран, пот щипал глаза…
- Уходим! – крикнул Соломон, утаскивая с собой Евгена2111 куда-то вниз.
- Держимся, держимся!
- Спокойно! Так! – бормотал «…», цепляясь за каменную стену.
- Держимся, парни! – крикнул кто-то в последний момент.
- Держитесь! Держитесь, черти! – кричал снизу «точки». – Держитесь, пожалуйста!
- Отцепись! – шепнул Евген2111, стесненный верёвкой.
Вокруг слышались стоны и вскрики, скрежет лезвий о кости, вопли умирающих и раненных. Немало муммаев повисло на спасающихся горацийцах.
Колышки Соломона не выдержали, он предупреждающе закричал. У соседей тоже пошли дела неладно: люди начали падать почти одновременно. Кричали северяне, визжали южане.
Евген2111 стремительно полетел вниз, маша кинжалами в надежде за что-нибудь зацепиться. И ему это удалось, когда он врезался в кого-то. По шипящему голосу понял, что это тот самый поверженный муммай. В сужающейся расщелине воин остановился, растопырив руки и ноги. Другие упавшие тоже цеплялись за две близкие друг к другу стены.
- Никому не дёргаться! Все замрите! – скомандовал Эд, которого волной забросило в расщелину.
- Не двигайтесь! Не сражайтесь! – продолжал выкрикивать командир. – Закрепляйте стропы! Цепляйтесь! Мы не должны…
- Поделом! – шепнул Евген2111, у которого самого были проблемы с горлом. Он подтянулся, цепляясь за нагрудную броню и всяческие цепочки доспехов. Глянул вниз, ничего не увидел, осмотрелся.
- Они продолжают драться! – взревел кто-то. – Мочи муммайское отродье!
- Закрепляйтесь! Сначала закрепляйтесь! – говорил сотник Эд, держась руками за одну стену, а ногами за противоположную.
- Закрепляйтесь! – кричал Эд. Руки его тряслись от натуги. Другой муммай, почти не видевший в темноте после яркости снега, прыгнул с кинжалом на голос. – Вот дрянь! Снимите его с меня! – Эд задёргался, пытаясь сбросить южанина. Тот визгливо хихикал, крепко цепляясь за обессиленного сотника. – Закрепляйтесь тогда! Постарайтесь выжить и добраться до форпоста!
- Ну что ты? – простонал Эд, отпуская стену и хватая противника за шкирку. – Ну что ты, доигрался? Идём, я покажу тебе дорогу в ад!
Их тоже унесло во тьму. Южанин долгое время повизгивал.
- Осторожно! Осторожно! Камни! – указывал кто-то вверх.
- Держись!
Обвал сбил со стен и других. Соломон держался дольше всех. Он крикнул:
- Евген, пригнись!
- О, господи! Держитесь! Пожалуйста, держитесь! – донеслось снизу.
- Вытащите нас! – молили горацийцы. – Эй там, наверху!
- Я больше не могу! – воскликнул Соломон сверху. Он единственный, кто удержался на стене. Все остальные упали вниз, в глубину расщелины, откуда поднимался ледяной воздух. – Я не могу! Осторож…
Соломон падал по дуге, чуть в сторону. Он пролетел с другой стороны какой-то естественной арки, верёвка перекинулась через неё. Горациец врезался в неровную стену, попытался зацепиться, но не сумел. Верёвка натянулась, и он остановился на краю небольшого утёса, уткнувшись лицом в сугроб. Евген2111 и два других горацийца повисли по другую сторону арки, сильно раскачиваясь. Верёвка протяжно скрипела.
- О, боже! Мы ещё живы! Все успокойтесь! – доносилось снизу. – Держимся, держимся!
- А-а-а! – кряхтел Евген2111, в поисках кинжала у себя в ботинке.
- Парень, держись! Пожалуйста, держись!
Евген2111 заметил это. Да ему и самому было нехорошо: он привязался надёжнее, не только за пояс, но и пропустил верёвку через плечи и пах. Вот только чужая верёвка всё портила, больно вонзаясь в живот.
- Держись парень! Ты молодец! – подбадривали снизу. – Сейчас мы выберемся и…
Он принялся резать чужую верёвку, кряхтя от боли.
- Что ты делаешь? Что он делает? Эй! Эй! Постой! Постой, друг! Не нужно этого делать!
- Я тебе заплачу! Пожалуйста! Будь человеком!
- Выручи нас! Эй! – Горацийцы задёргались внизу. – Эй, остановись! Не делай этого!
- Хочешь я скину второго? Окей? Давай избавимся от него, и тогда ты меня не будешь…
- Не-е-ет! А-а-а-а-а!
- Ублюдо-о-о-ок!
- Я избавился от них! – прохрипел Евген2111, медленно покачиваясь. – Не знаю, сколько выдержит верёвка… Я попробую закрепиться…
- Что ты задумал? – спросил Евген2111, нахмурившись.
- Подожди! Дай мне минуту! Я закреплюсь!
- Прошу тебя. Дай мне время, Соломон!
- Господи…
Соломон всё быстрее и быстрее пилил верёвку. Глаза его вылезали из орбит, он смотрел в кровавый снег перед собой.
- Нет, подожди же ты! Пожалуйста! – Евген2111 обречённо дёрнул за верёвку.
- А-а-ай! – плаксиво протянул Соломон после такого рывка. Кровь, казалось, пошла быстрее.
- Прости… - сказал он.
- Чёрт, да хватит уже! – Евген2111 снова изо всех сил дёрнул на себя верёвку.
- А-а-ай! – крикнул Соломон, уткнувшись головой в снег. Рука выронила нож и упала рядом, будто и не его вовсе. Верёвка вошла глубже. Горациец испустил газы.
Евген2111 продолжал раскачиваться. Наконец, он ухватился за какой-то ненадёжный камень в стене, остановился, подтянулся, и вцепился в другой. Натяжение верёвки ослабло. Соломон рывками втянул воздух, продолжая с бульканьем изрыгать кровь.
- Прости меня! – шептал Евген2111, взбираясь по стене и сматывая верёвку. – Ты помогал мне! Я обязательно помогу тебе! Только дай мне…
Евген2111 обернулся. Его напарник по связке вновь нащупал нож и, не глядя, пытался отрезать верёвку. Он уже проделал половину дела.
- Проклятье! Да остановись же ты! – Евген2111 быстро взбирался по прямой скальной стене, цепляясь за всё, что можно. Окровавленные пальцы не чувствовали абсолютно ничего. Парень удивлялся, как они вообще его слушаются.
«Мне придётся убить его! Чтобы он не погубил нас обоих!»
- Да пошёл ты! – Евген2111 оттолкнулся от скальной стены, держась за частично смотанную верёвку, и рухнул вниз, разматывая её.
- А-а-а-а-ай! – вскричал Соломон. Раздался душераздирающий треск. Верёвка прошла сквозь его живот и упёрлась в позвоночник, ломая его. Кости показались из спины, сквозь порванный плащ. Верёвка держалась на одном только позвоночнике в районе поясницы. Кровь в несколько струй забрызгала из прорези.
- Вот это да… - шепнул Евген.
- Нет! А-а-а-а-а! – завопил он, махая руками и ногами. – А-а-а-а-а!
Онемевшими пальцами он ещё тянул верёвку, притягивал окровавленную петлю к себе, смутно осознавая, что планирует сделать. И когда он смотал почти её почти всю, то метнул лассо куда-то в сторону, ничего не видя. Ему чертовски повезло – петля набросилась на какой-то сталагмит, а Евген2111 остановился в воздухе. Натяжением ему вывихнуло плечо, по инерции бросило о каменную стену, ломая вдобавок пару рёбер и одаривая сотрясением мозга.
- Господи… - выдохнул Евген2111, кружась вокруг верёвки и приходя в себя. – Ох, блин… Моя… рука…
И снова он начал падать, не успев воспользоваться ситуацией. Надрезанная Соломоном верёвка всё-таки разорвалась. Парень уже больше не кричал, оглушённый, поломанный, раздавленный. Он не смотрел вниз, смотрел только вверх, набирая скорость. И успел ещё подумать, почему в такой глубокой расщелине… становится так светло…
Он быстро наткнулся на её дно, удар выбил из него дух.
«Вы заработали новое достижение: Верхом на лавине» - оповестил компьютерный голос, имея в виду, что игрок пережил природный катаклизм.
Сознание погасало вместе с воем ветра и музыкальной композицией, сопровождавшей ненастье.
Евген очнулся на борту «Бетти», взглянул на статус своего персонажа на специальной панели. Жив, но без сознания. Может, ещё не всё потеряно? Хотя в таких реалистичных играх уже давно не в новинку были такие формы смерти, когда за статусом персонажа следишь из реальности, будто переживаешь за состояние родственника в реанимации, и тут уже воля случая – будет ли персонаж жить дальше или умрёт.
Мальчишка выбрался из своей каюты. Ему в объятья сразу бросилась рыдающая Лиззи.
- Комета взорвалась! – говорила она, пуская слёзы ему в майку на плече. – Папа не даёт смотреть новости!
- Почему она взорвалась?
- Не знаю. Папа не знает тоже. Я хочу посмотреть новости.
- Я тоже. Идём в зал.
- Папа запретил включать телестены. Лансу сказал не давать нам сделать это. Ненавижу! – крикнула она громче, надеясь, что её услышат.
- Так, успокойся! – Евген частенько чувствовал себя старшим братом в разговорах с Лиззи, так как вёл себя спокойнее и рассудительнее. Слишком уж она была похожа на их неуравновешенную мать. – Папа хочет как лучше. Он не виноват, что так вышло с кометой. Он тоже очень этим расстроен. И не знает, как себя вести. Он же хотел, чтобы нам этот день запомнился не… фейлом НАСА!
- Я хочу посмотреть! Все люди смотрят на взрыв, а мы нет! Это нечестно!
- Так. Нельзя смотреть через телестены? Тогда идём в каюту. Посмотрим по электронному планшету или через Виртуал. Не надо плакать только.
- Ты гений! Идём! – рванула Лиззи, одной рукой держась за брата, другой вытирая глаза.
- Скажи хоть, красиво она взорвалась? – спросил Евген, чуть поспевая за ней.
- Это было охренитительно! – выпалила она.
25.
«Гордость – страшный грех. Вопрос только в том, кто тут грешил? Только НАСА или все мы?»
Микаил пил, но, к своему сожалению, больше не пьянел. Вокруг было шумно, люди кричали друг на друга, собирались звонить в НАСА, собирались подавать какие-то жалобы, перебивали друг друга, грызлись, почти доходило до кулаков, будто виновники взрыва атомных электростанций находились на борту «Аэлиты-4».
Камера быстро отъехала назад, показывая ужасную картину: багровое пламя, будто желе, медленно охватывало комету с южного полюса. То здесь, то там поверхность взрывалась, выпуская в открытое пространство сгустки пламени. Синий лёд покрылся тёмными пятнами, а затем волна черного дыма целиком поглотила комету Свифта-Туттля. Спустя мгновение произошёл новый взрыв, ещё более мощный…. Теперь уже не из-за атомных станций. Громыхнуло что-то внутри неудавшегося спутника Земли, отчего колоссальные столбы огня рванули во все стороны.
«Тада-дада! – Микаил с довольным видом скрестил руки на груди. – Вот бы показали суету на «Орбитальном барьере»! Как сотрудники НАСА в космосе или на Земле реагируют на подобную реакцию кометы. Я б на это посмотрел, о да!»
«Гордость – страшный грех. Вопрос только в том, кто тут грешил? Только НАСА или все мы?»
Микаил пил, но, к своему сожалению, больше не пьянел. Вокруг было шумно, люди кричали друг на друга, собирались звонить в НАСА, собирались подавать какие-то жалобы, перебивали друг друга, грызлись, почти доходило до кулаков, будто виновники взрыва атомных электростанций находились на борту «Аэлиты-4».
- Господи, ну в чём опять напортачили американцы? – восклицала Крия, застыв с бокалом возле «прозрачной» стены.
- Судя по всему, это новый выброс газов на комете, - высказал своё мнение Артемий, держась за дужку очков и всматриваясь в экран. – Благодаря подобным всплескам она обычно меняет свою траекторию. Показания в таких случаях меняются на сотые доли процента, но в нашей ситуации и это привело к землетрясению, что уничтожило электростанции….
- Кометы – сейсмически очень неустойчивые тела! – брызгал слюной Юрий. - Чему этих пиндосов учат в их хвалёных колледжах? О чём они думали, пытаясь взять управление над таким опасным объектом? И кто спрашивал землян, согласны ли они? Должен существовать специальный комитет, который будет контролировать подобные…
- Боже Всевышний! – восклицали русские учёные, указывая в экран. – Смотрите! Смотрите! Это же трещины! Комета может расколоться!
- Действительно, кора трескается… - держался за лицо Александр.
- Нужно связаться с центральным управлением…
- Звоните в НАСА!
- Лёд треснул!
- Неужели они такие дураки? Сейчас что-нибудь сделают и всё обойдётся!
Камера быстро отъехала назад, показывая ужасную картину: багровое пламя, будто желе, медленно охватывало комету с южного полюса. То здесь, то там поверхность взрывалась, выпуская в открытое пространство сгустки пламени. Синий лёд покрылся тёмными пятнами, а затем волна черного дыма целиком поглотила комету Свифта-Туттля. Спустя мгновение произошёл новый взрыв, ещё более мощный…. Теперь уже не из-за атомных станций. Громыхнуло что-то внутри неудавшегося спутника Земли, отчего колоссальные столбы огня рванули во все стороны.
«Тада-дада! – Микаил с довольным видом скрестил руки на груди. – Вот бы показали суету на «Орбитальном барьере»! Как сотрудники НАСА в космосе или на Земле реагируют на подобную реакцию кометы. Я б на это посмотрел, о да!»
26.
«Запомни главное, чел, - когда-то говорил Пит Андорес, брат Вернера Андореса. Они находились на террасе своего дома, Вернер возился с игрушечными роботами, самостоятельно воющими друг с другом. Брат лежал в гамаке, покуривая сигареты втайне от родителей. - Главное не сдаваться. Не давать слабину. Прогнёшься один раз, и судьбе будет проще поставить тебя раком!»
Отрезвляющие таблетки взрывали повзрослевшего Вернера изнутри. Он едва переставлял ноги, но в любом случае двигался максимально быстро, помогая себе руками в трудные секунды. Коридор до операторской «Орбитального барьера» будто покачивался, дёргался, трясся. А солдату необходимо было его преодолеть. Он потел, выплёвывал содержимое желудка себе под ноги, кашлял. Сайва говорила, что всё будет в порядке. Они все убеждали его, что ничего не случится. Нельзя доверять людям. Только не им.
«А что значит «поставить раком»? – спрашивал маленький Вернер. – Меня превратят в рака?»
Удивительный эффект оказывают отрезвляющие таблетки в экстренных ситуациях. Ты практически осязаешь это чувство: то, как ты быстро умнеешь. Голова проясняется, мысли лезут в голову, будто вода в тонущий корабль – стремительно, пугая и тесня всех за борт. Зрение становится лучше, деталей больше, всё приобретает чёткость и логичность. Обычно эти знания наваливаются на пьяниц в туалетах – над раковинами и унитазами, где нечему отвлекать нездоровый рассудок. Но теперь Вернеру не было времени приводить себя в порядок. Счёт шёл на секунды.
«Ну, думаю, это было бы так же неприятно для тебя! – усмехался Пит. – Пойми, Верн, этот город огромен, но есть и другие города. Людей много, животных тоже немало. Всегда найдутся те, кто может причинить тебе физический или моральный вред. Ты должен быть готов. Хотя я в любом случае тебя защищу, не переживай. Старшие братья от младших не отворачиваются ни при каких обстоятельствах! Не бросают!»
Верну казалось, что время замедлилось практически до нулевой скорости. Он мчался по изученному вдоль и поперёк маршруту, но его движения были катастрофически медленными. Он разрывал форму и кожу до крови об острые углы на поворотах, спотыкался, падал, но вставал и продолжал бег. Будь он без ног – всё равно бежал бы. Как бежали остальные его коллеги в соседних коридорах, глотая на ходу таблетки. Каждый мчался на свой пост.
«Денег захотелось, да? В брата пошёл? – кричал на Вернера пьяный отец через пару недель после смерти Пита, когда мальчишка не отдал матери сдачу с магазина, а потратил её на несколько часов Виртуала. – Один раз ограбил родителей, второй раз грабанёшь какой-нибудь магазин…. Так до наркотиков и стрельбы докатишься! Пострелушек с полицией захотелось? Не терпится в тюрьму? В могилу захотелось, маленький чертёныш? Я это тебе сам устрою, сосунок! Марш живо в свою комнату и делай уроки! Если хоть раз в жизни, говнюк, переступишь черту закона, как твой братец, я с тебя своими руками шкуру сдеру! Богом клянусь, своими руками яйца тебе поотрываю, маленький паскудыш! Иди уроки делай, говорю! Я тебя точно прибью, не дай бог, если попадёшься хоть с маленьким косячком в руке или если хотя бы пьяным за руль сядешь! Поймают с проституткой или за кражей жвачки в супермаркете – вешайся в камере сразу до моего прихода! Ох, мать спроси, если не веришь, я тебе точно кости переломаю, козёл, если посмеешь ещё одно горе в семью принести! Руки поотрываю, гадина ты мелкая!»
Солдат пулей влетел в наблюдательный пункт и вовремя: на главной панели возникло объёмное цифровое изображение генерального директора НАСА. Мужчина с большим животом и сморщенным лицом, загорелый, одетый в гавайскую рубаху и шорты, вещал явно не с деловой обстановки, не давая голокамерам спроецировать своё остальное окружение.
Большинство жителей Евразии потихоньку просыпались, готовясь к новому рабочему дню. День Кометы Свифта-Туттля станет мировым праздником, сулящим выходной день, только со следующего года. Многие даже не знали, какая угроза нависла над их головами.
Майкл Крайтон вскочил в студии новостей, с разинутым ртом уставившись на телестену. На одном из азиатских каналов показывали вид с Земли – откуда-то из Индии. Мощная камера показывала стремительно приближающуюся комету. Казалось, что та расширяется, дыма становилось больше. И вдруг её пронзил луч лазерного наведения от орудия «Орбитального барьера» – едва заметный в слоях атмосферы красный столб направленных фотонов сначала утонул в дыме, затем вынырнул с обратной стороны, уткнувшись в поверхность Земли. Камера в Индии отдалила изображение, показывая, что оператор парит на высоте птичьего полёта. Объектив нацелился на место, куда ударил лазер. Картинка быстро приблизилась. Люди на рыбацких судах, попавших под луч в русле реки Хуанхэ, моментально ослепли, температура на палубах стремительно возросла, начала кипеть вода и кровь в сосудах, затрещала рыба в сетях, члены экипажа валились с ног….
От пятикилометрового главного генератора отделился длинный поток заряженных частиц. На полёт до кометы у него ушло семь секунд кошмарного ожидания.
Все сотрудники НАСА – и на планете, и в Космосе – затаили дыхание, не обращая внимания на телефонные звонки, вопли в прямом эфире. Луч был виден только на радаре и иногда в облаках космической пыли. Он утонул в чёрной сфере и мгновенно вырвался с обратной стороны, устремившись к поверхности Земли. Все космические роботы-операторы направили объективы камер в одну точку. Все телезрители впали в ступор. Верн не верил своим глазам.
Полуостров Индостан начал очень быстро плавиться. По нему расползлась оранжевая клякса. Горы взрывались, дома рушились. Реки и прилегающие воды океана моментально испарились, выплюнув в небо чудовищно огромные клубы пара. С ними поднимались пыль, пепел и особо крупные осколки.
Миллиарды криков сотрясли мир.
«Запомни главное, чел, - когда-то говорил Пит Андорес, брат Вернера Андореса. Они находились на террасе своего дома, Вернер возился с игрушечными роботами, самостоятельно воющими друг с другом. Брат лежал в гамаке, покуривая сигареты втайне от родителей. - Главное не сдаваться. Не давать слабину. Прогнёшься один раз, и судьбе будет проще поставить тебя раком!»
Отрезвляющие таблетки взрывали повзрослевшего Вернера изнутри. Он едва переставлял ноги, но в любом случае двигался максимально быстро, помогая себе руками в трудные секунды. Коридор до операторской «Орбитального барьера» будто покачивался, дёргался, трясся. А солдату необходимо было его преодолеть. Он потел, выплёвывал содержимое желудка себе под ноги, кашлял. Сайва говорила, что всё будет в порядке. Они все убеждали его, что ничего не случится. Нельзя доверять людям. Только не им.
«А что значит «поставить раком»? – спрашивал маленький Вернер. – Меня превратят в рака?»
Удивительный эффект оказывают отрезвляющие таблетки в экстренных ситуациях. Ты практически осязаешь это чувство: то, как ты быстро умнеешь. Голова проясняется, мысли лезут в голову, будто вода в тонущий корабль – стремительно, пугая и тесня всех за борт. Зрение становится лучше, деталей больше, всё приобретает чёткость и логичность. Обычно эти знания наваливаются на пьяниц в туалетах – над раковинами и унитазами, где нечему отвлекать нездоровый рассудок. Но теперь Вернеру не было времени приводить себя в порядок. Счёт шёл на секунды.
«Ну, думаю, это было бы так же неприятно для тебя! – усмехался Пит. – Пойми, Верн, этот город огромен, но есть и другие города. Людей много, животных тоже немало. Всегда найдутся те, кто может причинить тебе физический или моральный вред. Ты должен быть готов. Хотя я в любом случае тебя защищу, не переживай. Старшие братья от младших не отворачиваются ни при каких обстоятельствах! Не бросают!»
Верну казалось, что время замедлилось практически до нулевой скорости. Он мчался по изученному вдоль и поперёк маршруту, но его движения были катастрофически медленными. Он разрывал форму и кожу до крови об острые углы на поворотах, спотыкался, падал, но вставал и продолжал бег. Будь он без ног – всё равно бежал бы. Как бежали остальные его коллеги в соседних коридорах, глотая на ходу таблетки. Каждый мчался на свой пост.
«Денег захотелось, да? В брата пошёл? – кричал на Вернера пьяный отец через пару недель после смерти Пита, когда мальчишка не отдал матери сдачу с магазина, а потратил её на несколько часов Виртуала. – Один раз ограбил родителей, второй раз грабанёшь какой-нибудь магазин…. Так до наркотиков и стрельбы докатишься! Пострелушек с полицией захотелось? Не терпится в тюрьму? В могилу захотелось, маленький чертёныш? Я это тебе сам устрою, сосунок! Марш живо в свою комнату и делай уроки! Если хоть раз в жизни, говнюк, переступишь черту закона, как твой братец, я с тебя своими руками шкуру сдеру! Богом клянусь, своими руками яйца тебе поотрываю, маленький паскудыш! Иди уроки делай, говорю! Я тебя точно прибью, не дай бог, если попадёшься хоть с маленьким косячком в руке или если хотя бы пьяным за руль сядешь! Поймают с проституткой или за кражей жвачки в супермаркете – вешайся в камере сразу до моего прихода! Ох, мать спроси, если не веришь, я тебе точно кости переломаю, козёл, если посмеешь ещё одно горе в семью принести! Руки поотрываю, гадина ты мелкая!»
Солдат пулей влетел в наблюдательный пункт и вовремя: на главной панели возникло объёмное цифровое изображение генерального директора НАСА. Мужчина с большим животом и сморщенным лицом, загорелый, одетый в гавайскую рубаху и шорты, вещал явно не с деловой обстановки, не давая голокамерам спроецировать своё остальное окружение.
- Немедленно открыть огонь по комете! Выполнять! – приказал он.
- Есть сэр! – взвизгнул Верн. Пот застилал его глаза, руки тряслись, будто парня било током. Но он сумел запустить систему наведения быстро и качественно. Опыт не пропьёшь.
- Орудие к запуску готово.
- Включаю лазерное наведение! – крикнул Вернер, хотя его шёпот тоже услышали бы с помощью усилителей голоса в микрофонах.
- Вы там пили что ли? – побагровел командир.
- Никак нет, сэр! – хором ответили со всех постов.
- Сейчас проверю содержание вашей крови и потоотделения! – Директор НАСА возился с компьютером. - А пока доложите о состоянии кометы относительно Земли!
- Скорость кометы пятьдесят миль в минуту! Расстояние до планеты около трёх тысяч миль! Идёт под углом в тридцать два градуса! Судя по траектории и вращению Земли – место падения центральные Гималаи!
- Прямая наводка. Максимальная мощность. – Приказы отдавались холодным твёрдым голосом.
- Состояние орудия! – крикнула Сайва, предварительно дунув на закрывшую лицо прядь растрёпанной причёски.
- Мощность на максимуме! – доложил Джек, жмурясь от пота, щиплющего глаза. Он нервно перестукивал пальцами по приборной панели, не зная, что это слышат остальные: микрофоны были настроены так, что подобный шум транслировали тоже, как возможные сообщения, - вдруг человек лишился голоса и может передавать сигналы только азбукой Морзе.
- Энергия в норме! – доложил Бобби, целуя крестик и пряча его за пазуху. Он беззвучно нашёптывал молитвы. Его лицо освещалось приятным зелёным светом от экранов, показывающих состояние всех энергосистем.
- Цель захвачена! – объявил Вернер, наведя луч наведени прямо в центр кометы. На экранах изображение различалось масштабом и ракурсами. Он там практически ничего не видел, кроме дыма. И синевы Индийского океана вокруг метеора.
- Приготовиться!
Большинство жителей Евразии потихоньку просыпались, готовясь к новому рабочему дню. День Кометы Свифта-Туттля станет мировым праздником, сулящим выходной день, только со следующего года. Многие даже не знали, какая угроза нависла над их головами.
Майкл Крайтон вскочил в студии новостей, с разинутым ртом уставившись на телестену. На одном из азиатских каналов показывали вид с Земли – откуда-то из Индии. Мощная камера показывала стремительно приближающуюся комету. Казалось, что та расширяется, дыма становилось больше. И вдруг её пронзил луч лазерного наведения от орудия «Орбитального барьера» – едва заметный в слоях атмосферы красный столб направленных фотонов сначала утонул в дыме, затем вынырнул с обратной стороны, уткнувшись в поверхность Земли. Камера в Индии отдалила изображение, показывая, что оператор парит на высоте птичьего полёта. Объектив нацелился на место, куда ударил лазер. Картинка быстро приблизилась. Люди на рыбацких судах, попавших под луч в русле реки Хуанхэ, моментально ослепли, температура на палубах стремительно возросла, начала кипеть вода и кровь в сосудах, затрещала рыба в сетях, члены экипажа валились с ног….
- Проходит сквозь комету… - шептал себе под нос Майкл, медленно разворачиваясь. – Проходит сквозь неё…
- Майкл, объясните нам, что происходит? – спрашивала голографическая Стейси Фесс. - Каковы будут дальнейшие действия НАСА?
- Майкл Крайтон покинул нас в связи с прервавшейся операцией НАСА по сдвигу кометы Свифта-Туттля… - говорила телеведущая «Евроньюс», пока голос не оборвался и голокамеры не перестали транслировать изображение.
- Стойте! Не стреляйте! – заорал он в микрофон. – Луч наведения прошёл насквозь! Комета перестала быть цельным объектом! Стойте!
- Залп! – одновременно с ним произнёс командир по более закрытой линии.
- Что… - начал Вернер, глядя на монитор, где дублировалось сообщение Майкла в виде печатного текста. Оставалась секунда до того, как до Вернера дошёл бы смысл сказанного и написанного. Оставалась ещё секунда, чтобы он успел нажать кнопку «Отмена», чтобы прервать операцию. Или хотя бы взглянуть на комету под другим углом – с Земли, чтобы проверить информацию Майкла. Если бы Вернер прервал запуск в этот момент, всё сложилось бы совершенно по-другому.
- Открываю огонь! – пискнула Сайва и, даже не успев договорить, от волнения нажала кнопку пуска.
От пятикилометрового главного генератора отделился длинный поток заряженных частиц. На полёт до кометы у него ушло семь секунд кошмарного ожидания.
Все сотрудники НАСА – и на планете, и в Космосе – затаили дыхание, не обращая внимания на телефонные звонки, вопли в прямом эфире. Луч был виден только на радаре и иногда в облаках космической пыли. Он утонул в чёрной сфере и мгновенно вырвался с обратной стороны, устремившись к поверхности Земли. Все космические роботы-операторы направили объективы камер в одну точку. Все телезрители впали в ступор. Верн не верил своим глазам.
Полуостров Индостан начал очень быстро плавиться. По нему расползлась оранжевая клякса. Горы взрывались, дома рушились. Реки и прилегающие воды океана моментально испарились, выплюнув в небо чудовищно огромные клубы пара. С ними поднимались пыль, пепел и особо крупные осколки.
- Нет... – прошептал Майкл Крайтон, сползая по стене плечом и не сводя взгляда с «прозрачной» стены смотровой площадки. – Нет, нет, нет, нет... – говорил он, продолжая опускаться, пока не коснулся щекой пола. – Нет, нет, нет, нет…
Миллиарды криков сотрясли мир.
27.
На самом деле, её звали не Дайана.
Такого рода делами неправильно заниматься, называясь настоящим именем. Возможно, Торн этого даже не знал; здесь, на Марсе, криминала вообще не было, а черпать подобный опыт из фильмов – это не дело. Но теперь сюда ступила нога профессиональной наёмницы. Не зная жалости, работая только за звонкую монету и не задавая лишних вопросов, киллер не сталкивался с проблемами уже много лет.
На самом деле, её звали Мишель.
Крупнокалиберная снайперская винтовка стояла на двух сошках, а девушка растянулась за ней по гладкой поверхности крыши одного из жилых домов Рэдтауна. Мишель чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на открывающийся со всех сторон вид на городок: вокруг не было зданий более высоких, чем это, так что никаких случайных свидетелей из окон не должно быть.
«Дайаной» она называла свою винтовку.
Игрушка прибыла на Марс неделей раньше хозяйки. В грузовом корабле среди стройматериалов в бетонном блоке с определённым номером. В здание, построенное из этих блоков, камушек с «Дайаной» встал под своим номером со стороны тёмного узкого переулка, который немногочисленными жителями Рэдтауна почти не использовался. Туда вообще никто никогда не заглядывал – просто зазор между домами. Чего только не узнаешь из Всемирной Сети. Мишель хорошо подготовилась.
Она извлекла «Дайану» сразу после встречи с Торном, привела её в рабочее состояние и забралась на идеальную позицию. Для стрельбы по широким окнам ночного бара. «Дюна» располагался в двухстах десяти метрах от высотки. Мишель не упустила ни одной детали: сводки искусственной погоды Рэдтауна гласили, что ночь будет абсолютно безветренная. Что для снайпера означало - джек-пот.
Генри Браун, микробиолог, ботаник или просто учёный. Он находился в перекрестии прицела Мишель. И он должен был через считанные минуты умереть от точного попадания в голову.
Днём он являлся завсегдатаем многочисленных лабораторий Рэдтауна, проводил исследования по терраформированию новых областей планеты, по выращиванию земных растений в условиях марсианской гравитации. Вечером он любил повеселиться с друзьями в «Дюне», хорошенько выпить, а иногда даже подраться – об этом тоже предупреждал Торн – такой вот неоднозначный человек. Марсианин говорил, что так пагубно на учёного влияет разбойное прошлое и особенно его старший брат, который не вовремя прибыл навестить родственную душу. У брата две сидки и плохие отношения с законом, Торн это подчеркнул. Как Рэйво отреагирует на смерть Генри – страшно было представить.
Тёплая сонная ночь убаюкивала. В Рэдтауне шумные тусовки наблюдались редко: всё-таки население образованное, интеллигентное, в основном среднего возраста. Но Мишель не хотела спать, ведь она, как хищница, спала днём, а охотилась по ночам. Ничего неподозревающая жертва, к своему несчастью, тоже не хотела идти в кровать.
Массивный интегрированный глушитель шепнёт «прощай», и для Генри Брауна всё будет кончено.
Ей нужно управиться за час – хотя дело секундное – и тогда она успеет на уходящий пассажирский шаттл из Рэдтауна. Перед отлётом оставшиеся деньги ей вручит робот-охранник на входе в аэродром – нужно лишь сказать кодовое слово и принять из металлических рук пуленепробиваемый кейс. Мишель сомневалась, что Торн осмелится её обдурить, но кто знает этого сумасшедшего – вдруг ему не хватает приключений в скучной марсианской жизни. Она обязательно пересчитает деньги.
Но это потом. Сейчас всё внимание девушка сосредоточила на светлой шевелюре Генри Брауна. Он сидел очень удачно для Мишель: вполоборота к окну, никто его не заслонял. Единственной небольшой проблемой оставалась девушка, которую Генри то и дело обнимал – она сидела с другой стороны, и нужно было выбрать момент, чтобы пуля прошла через парня, не задев соседку. Ни к чему лишние жертвы, если клиент ничего не говорил на этот счёт. Исходя из опыта таких дел, Мишель не удивилась бы, если вся каша заварилась из-за той самой девушки. Планировал ли Торн вернуть её к себе или просто хотел отомстить, заляпав её цветастое платьице кровью любимого? Это не волновало Мишель. Она лишний раз сверила лицо из перекрестия прицела с голограммой, которую предоставил Торн. Сто раз проверь и один отрежь. Ошибок Мишель никогда не допускала.
Вне всяких сомнений, перед ней тот самый Генри Браун.
«Ходячий мертвец, приятно познакомиться!»
Братца по имени Рэйво она тоже нашла. Работодатель просил без необходимости его не трогать – «пускай попрыгает, как обезьянка». Даже не удосужился описать его, но задача найти его вышла несложной: он сидел за соседним столиком, развалившись с пивной бутылкой в руке, позади брата, держась в стороне от шумной компании. Но порой подключался к разговору, и даже иногда хлопал Генри по плечу или довольно сильно врезал кулаком. Как это по-братски.
Сорок пять минут до запуска шаттла.
Можно тянуть до последнего, чтобы не было проблем с отлётом из-за шумихи. Но кто знает, сколько компания просидит в баре. Они в любой момент могут встать и уйти, или начать танцевать, да хоть прыгать на голове – Мишель потеряет преимущество и отличную позицию для стрельбы. Придётся подбираться вплотную на исходе срока и импровизировать. А это значительно снижало шансы на успех.
Генри был душой компании. Больше всех тараторил, жестикулируя. Мишель видела глаза девушки, обнимавшей его, в них читалось неприкрытое восхищение. Как у ребёнка, сжимавшего любимую игрушку. Остальные застольные товарищи со смехом воспринимали каждую фразу Генри. Раскрасневшиеся, опухшие лица, брызги слюны от хохота. «Что такого весёлого можно поведать из унылой жизни биолога?» - промелькнула мысль у Мишель, её тут же вытолкнула другая: - «И почему его брата это совсем не радует?». Рэйво вёл себя не как все: пил не из кружки, а прямо из горла бутылки, закидывал ноги на стол, раскачивался на стуле, кидался крышками в брата. Почти не смеялся.
«Может, он и не будет сильно переживать из-за смерти Генри?» - подумала Мишель. Если они в сильной ссоре, ей это только на руку. Но если этот тип сразу побежит искать убийцу и всё-таки сумеет найти наёмницу до отлёта… ей придётся убить и его. Ох уж эти родственнички.
Сорок минут.
Мишель размяла пальцы.
Вот он момент! Девушка Генри встала из-за стола, собралась в уборную. Тот игриво схватил её за руку. Ей пришлось со смехом вырываться, но не получалось, хватка была сильной. Тогда она склонилась и чмокнула его в губы. Видимо, как только он присосался, она легко высвободилась, рассмеялась и убежала. Генри сердито махнул ей вслед, затем повернулся к брату и что-то сказал. Тот кивнул и показал ему оттопыренный большой палец – «хороша, чертовка».
Генри Браун был как на ладони. Между его виском и пулей имелась лишь одна преграда – стекло бара. Довольно толстое, но непрочное, Мишель проверяла днём. Такой тип стекла не разобьётся, в нём останется ровная дырка размером с мячик для гольфа. Если повезёт, окружающие не сразу поймут, откуда стреляли. Хаос и неразбериха после выстрела – большое преимущество для наёмного убийцы.
Пора.
Мишель крепко сжала рукоятку «Дайаны», прижала приклад к плечу, слегка подалась вперёд.
Генри договаривал очередную шутку, улыбка становилась всё шире.
За ним никого не было, пуля вырвалась бы из головы и завершила полёт в пол под соседним столиком.
Рэйво делал очередной глоток пива, зажмурившись.
Мишель делала глубокие равномерные вдохи и выдохи.
Указательный палец левой руки мягко дотронулся до спускового крючка.
Губы Генри перестали двигаться. Глаза уставились куда-то вверх, брови поползли к переносице.
«Что-то не так! - подумалось Мишель. – Стрелять или ждать?»
При такой перемене настроения жертва могла вскочить и куда-нибудь побежать, начать делать что-нибудь неожиданное. Это рушило все планы.
Мишель от нетерпения постукивала пальцем по крючку.
Генри резко указал рукой вверх на противоположную стену. Друзья за столом посмотрели в том направлении. Рэйво оторвал бутылку ото рта, расплескав пиво по своей одежде, неуклюже поставил её на край стола - она упала и, скорее всего, разбилась. Он даже не смотрел в её сторону.
Все взгляды были прикованы к телестене. Кто-то постучал по клавишам на пульте управления: изображение увеличилось, озарив светом полутёмные внутренности бара.
«Ну что там стряслось!» - Мишель раздражённо повела прицел в сторону. Картинку ей заслоняла часть внешней стены здания, да и под таким углом мало что можно было разобрать. Звука девушка, естественно, не слышала. Поставить микрофон в баре она не удосужилась, посчитав это неразумным: угадать, куда присядет компания, было сложно, да и музыка заглушала бы разговоры.
Она вернула перекрестие прицела на Генри, покосилась на часы.
Тридцать шесть минут до отлёта.
Сердце стучало чуть быстрее. Мишель вновь прильнула к прицелу. Генри больше не улыбался. Никто не улыбался. Все смотрели на экран, выпучив глаза. Некоторые подносили ладони ко рту.
Топ, топ, топ. Сердце топало всё быстрее и тяжелее.
Мишель вновь нацелила винтовку на голову Генри. Он пока сидел на месте и вроде не собирался никуда бежать, но кто знает этих микробиологов!
Наёмница повела винтовку в сторону и нашла отражающую поверхность на противоположной стене бара. Увеличила масштаб, всматриваясь в искажённое отражение, но ничего толком не разобрала. Только поняла, что на экране преобладал холодный синий цвет.
Небо? Океан?
Мишель напоследок взглянула на его братца. Казалось, Рэйво переживает по поводу увиденного больше остальных. Он поднёс ко рту сжатый дрожащий кулак и – что абсолютно покоробило Мишель – вгрызся в него зубами. Наверное, до крови. И даже не поморщился.
Небо, океан… Что-то случилось с кометой?
Мишель громко матюгнулась. Она вскочила, на секунду задумалась, что делать с «Дайаной». Оставила всё как есть.
«Я вернусь за тобой, детка. А пока предоставлю возможность твоему младшему братцу.»
Девушка передёрнула затвор пистолета и вернула его обратно в карман куртки, поспешив к пожарной лестнице.
До отлёта «Меридия» оставалось полчаса.
На самом деле, её звали не Дайана.
Такого рода делами неправильно заниматься, называясь настоящим именем. Возможно, Торн этого даже не знал; здесь, на Марсе, криминала вообще не было, а черпать подобный опыт из фильмов – это не дело. Но теперь сюда ступила нога профессиональной наёмницы. Не зная жалости, работая только за звонкую монету и не задавая лишних вопросов, киллер не сталкивался с проблемами уже много лет.
На самом деле, её звали Мишель.
Крупнокалиберная снайперская винтовка стояла на двух сошках, а девушка растянулась за ней по гладкой поверхности крыши одного из жилых домов Рэдтауна. Мишель чувствовала себя в полной безопасности, несмотря на открывающийся со всех сторон вид на городок: вокруг не было зданий более высоких, чем это, так что никаких случайных свидетелей из окон не должно быть.
«Дайаной» она называла свою винтовку.
Игрушка прибыла на Марс неделей раньше хозяйки. В грузовом корабле среди стройматериалов в бетонном блоке с определённым номером. В здание, построенное из этих блоков, камушек с «Дайаной» встал под своим номером со стороны тёмного узкого переулка, который немногочисленными жителями Рэдтауна почти не использовался. Туда вообще никто никогда не заглядывал – просто зазор между домами. Чего только не узнаешь из Всемирной Сети. Мишель хорошо подготовилась.
Она извлекла «Дайану» сразу после встречи с Торном, привела её в рабочее состояние и забралась на идеальную позицию. Для стрельбы по широким окнам ночного бара. «Дюна» располагался в двухстах десяти метрах от высотки. Мишель не упустила ни одной детали: сводки искусственной погоды Рэдтауна гласили, что ночь будет абсолютно безветренная. Что для снайпера означало - джек-пот.
Генри Браун, микробиолог, ботаник или просто учёный. Он находился в перекрестии прицела Мишель. И он должен был через считанные минуты умереть от точного попадания в голову.
Днём он являлся завсегдатаем многочисленных лабораторий Рэдтауна, проводил исследования по терраформированию новых областей планеты, по выращиванию земных растений в условиях марсианской гравитации. Вечером он любил повеселиться с друзьями в «Дюне», хорошенько выпить, а иногда даже подраться – об этом тоже предупреждал Торн – такой вот неоднозначный человек. Марсианин говорил, что так пагубно на учёного влияет разбойное прошлое и особенно его старший брат, который не вовремя прибыл навестить родственную душу. У брата две сидки и плохие отношения с законом, Торн это подчеркнул. Как Рэйво отреагирует на смерть Генри – страшно было представить.
Тёплая сонная ночь убаюкивала. В Рэдтауне шумные тусовки наблюдались редко: всё-таки население образованное, интеллигентное, в основном среднего возраста. Но Мишель не хотела спать, ведь она, как хищница, спала днём, а охотилась по ночам. Ничего неподозревающая жертва, к своему несчастью, тоже не хотела идти в кровать.
Массивный интегрированный глушитель шепнёт «прощай», и для Генри Брауна всё будет кончено.
Ей нужно управиться за час – хотя дело секундное – и тогда она успеет на уходящий пассажирский шаттл из Рэдтауна. Перед отлётом оставшиеся деньги ей вручит робот-охранник на входе в аэродром – нужно лишь сказать кодовое слово и принять из металлических рук пуленепробиваемый кейс. Мишель сомневалась, что Торн осмелится её обдурить, но кто знает этого сумасшедшего – вдруг ему не хватает приключений в скучной марсианской жизни. Она обязательно пересчитает деньги.
Но это потом. Сейчас всё внимание девушка сосредоточила на светлой шевелюре Генри Брауна. Он сидел очень удачно для Мишель: вполоборота к окну, никто его не заслонял. Единственной небольшой проблемой оставалась девушка, которую Генри то и дело обнимал – она сидела с другой стороны, и нужно было выбрать момент, чтобы пуля прошла через парня, не задев соседку. Ни к чему лишние жертвы, если клиент ничего не говорил на этот счёт. Исходя из опыта таких дел, Мишель не удивилась бы, если вся каша заварилась из-за той самой девушки. Планировал ли Торн вернуть её к себе или просто хотел отомстить, заляпав её цветастое платьице кровью любимого? Это не волновало Мишель. Она лишний раз сверила лицо из перекрестия прицела с голограммой, которую предоставил Торн. Сто раз проверь и один отрежь. Ошибок Мишель никогда не допускала.
Вне всяких сомнений, перед ней тот самый Генри Браун.
«Ходячий мертвец, приятно познакомиться!»
Братца по имени Рэйво она тоже нашла. Работодатель просил без необходимости его не трогать – «пускай попрыгает, как обезьянка». Даже не удосужился описать его, но задача найти его вышла несложной: он сидел за соседним столиком, развалившись с пивной бутылкой в руке, позади брата, держась в стороне от шумной компании. Но порой подключался к разговору, и даже иногда хлопал Генри по плечу или довольно сильно врезал кулаком. Как это по-братски.
Сорок пять минут до запуска шаттла.
Можно тянуть до последнего, чтобы не было проблем с отлётом из-за шумихи. Но кто знает, сколько компания просидит в баре. Они в любой момент могут встать и уйти, или начать танцевать, да хоть прыгать на голове – Мишель потеряет преимущество и отличную позицию для стрельбы. Придётся подбираться вплотную на исходе срока и импровизировать. А это значительно снижало шансы на успех.
Генри был душой компании. Больше всех тараторил, жестикулируя. Мишель видела глаза девушки, обнимавшей его, в них читалось неприкрытое восхищение. Как у ребёнка, сжимавшего любимую игрушку. Остальные застольные товарищи со смехом воспринимали каждую фразу Генри. Раскрасневшиеся, опухшие лица, брызги слюны от хохота. «Что такого весёлого можно поведать из унылой жизни биолога?» - промелькнула мысль у Мишель, её тут же вытолкнула другая: - «И почему его брата это совсем не радует?». Рэйво вёл себя не как все: пил не из кружки, а прямо из горла бутылки, закидывал ноги на стол, раскачивался на стуле, кидался крышками в брата. Почти не смеялся.
«Может, он и не будет сильно переживать из-за смерти Генри?» - подумала Мишель. Если они в сильной ссоре, ей это только на руку. Но если этот тип сразу побежит искать убийцу и всё-таки сумеет найти наёмницу до отлёта… ей придётся убить и его. Ох уж эти родственнички.
Сорок минут.
Мишель размяла пальцы.
Вот он момент! Девушка Генри встала из-за стола, собралась в уборную. Тот игриво схватил её за руку. Ей пришлось со смехом вырываться, но не получалось, хватка была сильной. Тогда она склонилась и чмокнула его в губы. Видимо, как только он присосался, она легко высвободилась, рассмеялась и убежала. Генри сердито махнул ей вслед, затем повернулся к брату и что-то сказал. Тот кивнул и показал ему оттопыренный большой палец – «хороша, чертовка».
Генри Браун был как на ладони. Между его виском и пулей имелась лишь одна преграда – стекло бара. Довольно толстое, но непрочное, Мишель проверяла днём. Такой тип стекла не разобьётся, в нём останется ровная дырка размером с мячик для гольфа. Если повезёт, окружающие не сразу поймут, откуда стреляли. Хаос и неразбериха после выстрела – большое преимущество для наёмного убийцы.
Пора.
Мишель крепко сжала рукоятку «Дайаны», прижала приклад к плечу, слегка подалась вперёд.
Генри договаривал очередную шутку, улыбка становилась всё шире.
За ним никого не было, пуля вырвалась бы из головы и завершила полёт в пол под соседним столиком.
Рэйво делал очередной глоток пива, зажмурившись.
Мишель делала глубокие равномерные вдохи и выдохи.
Указательный палец левой руки мягко дотронулся до спускового крючка.
Губы Генри перестали двигаться. Глаза уставились куда-то вверх, брови поползли к переносице.
«Что-то не так! - подумалось Мишель. – Стрелять или ждать?»
При такой перемене настроения жертва могла вскочить и куда-нибудь побежать, начать делать что-нибудь неожиданное. Это рушило все планы.
Мишель от нетерпения постукивала пальцем по крючку.
Генри резко указал рукой вверх на противоположную стену. Друзья за столом посмотрели в том направлении. Рэйво оторвал бутылку ото рта, расплескав пиво по своей одежде, неуклюже поставил её на край стола - она упала и, скорее всего, разбилась. Он даже не смотрел в её сторону.
Все взгляды были прикованы к телестене. Кто-то постучал по клавишам на пульте управления: изображение увеличилось, озарив светом полутёмные внутренности бара.
«Ну что там стряслось!» - Мишель раздражённо повела прицел в сторону. Картинку ей заслоняла часть внешней стены здания, да и под таким углом мало что можно было разобрать. Звука девушка, естественно, не слышала. Поставить микрофон в баре она не удосужилась, посчитав это неразумным: угадать, куда присядет компания, было сложно, да и музыка заглушала бы разговоры.
Она вернула перекрестие прицела на Генри, покосилась на часы.
Тридцать шесть минут до отлёта.
Сердце стучало чуть быстрее. Мишель вновь прильнула к прицелу. Генри больше не улыбался. Никто не улыбался. Все смотрели на экран, выпучив глаза. Некоторые подносили ладони ко рту.
- Да что там происходит, мать твою! – прошипела Мишель, вновь косясь на телестену.
Топ, топ, топ. Сердце топало всё быстрее и тяжелее.
Мишель вновь нацелила винтовку на голову Генри. Он пока сидел на месте и вроде не собирался никуда бежать, но кто знает этих микробиологов!
Наёмница повела винтовку в сторону и нашла отражающую поверхность на противоположной стене бара. Увеличила масштаб, всматриваясь в искажённое отражение, но ничего толком не разобрала. Только поняла, что на экране преобладал холодный синий цвет.
Небо? Океан?
- Стреляй. – Она давила на крючок, но недостаточно сильно. – Ну же. Бах. Бах! Давай.
- Бах! – Но голова Генри оставалась целой. – Бах! – Он продолжал смотреть на экран и что-то нашёптывал себе под нос. – Бах! – Должна брызнуть кровь, тело должно упасть, люди должны вскочить…
Мишель напоследок взглянула на его братца. Казалось, Рэйво переживает по поводу увиденного больше остальных. Он поднёс ко рту сжатый дрожащий кулак и – что абсолютно покоробило Мишель – вгрызся в него зубами. Наверное, до крови. И даже не поморщился.
- Чёрт! – шипела она, мечась от лица к лицу. – Чёрт вас дери!
- Чёрт! – Мишель покосилась на часы. Совсем мало времени. – Сделай это! Сделай! Ты на работе, в отличие от них! Не важно, что там они увидели! Сделай это!
Небо, океан… Что-то случилось с кометой?
- Три с половиной миллиона, три с половиной миллиона… - шептала девушка, заставляя себя выстрелить.
Мишель громко матюгнулась. Она вскочила, на секунду задумалась, что делать с «Дайаной». Оставила всё как есть.
«Я вернусь за тобой, детка. А пока предоставлю возможность твоему младшему братцу.»
Девушка передёрнула затвор пистолета и вернула его обратно в карман куртки, поспешив к пожарной лестнице.
До отлёта «Меридия» оставалось полчаса.
28.
Стейси Фесс в студии новостного канала «Евроньюс» зажала себе рот руками прямо перед камерой. В редакции канала режиссёры тоже растерялись на несколько секунд, пока кто-то не сообразил показать картинку с места событий.
На экране развернулся чудовищный пейзаж. Полуостров Индостан под облаками пара проседал всё ниже, хотя испепеляющего луча уже не было. Беспокойные воды Индийского океана искали ветвистые дороги вниз, заполняя образовывающиеся ложбины, овраги и каньоны. Из земли выступала потревоженная магма, встречалась с солёной водой и вступала в неравную схватку.
Даже от крупных городов ничего не осталось – разве что более высокие холмы на месте самых больших скоплений небоскрёбов. Скорее всего, Индия теперь полностью перестала привлекать туристов и беженцев.
«Как корова языком слизала… - подумал Микаил. – НАСА обосралось по-крупному второй раз за день. Сколько ещё мы будем терпеть их безумие? Пока не сотрут всю планету в порошок? Слава богу, хоть в Индию попали, я о ней и так редко слышу. О растаявших льдах Арктики и то больше говорят по телевизору! Наверное, только КНКУ будет волноваться…»
Дымовая завеса кометы Свифта-Туттля разорвалась на лоскуты. То здесь, то там поверхность взрывалась. Два гигантских полушария кометы медленно отделились друг от друга... Их сопровождали тысячи мелких осколков.
Экран транслировал Индию, уже почти полностью покрытую океаном. В дополнительных «окнах» показывали повторы лучевого удара «Орбитального барьера». Возникла наспех смоделированная схема произошедшего: луч ударяет в центр объекта, но тот распадается на две половины – старую комету Свифта-Туттля и её прибавку – всё это скрыто дымом после взрывов электростанций, поэтому луч проходит насквозь и уничтожает полуостров Индостан. Вся мощь «барьера», направленная на опасное небесное тело, попадает в планету Земля и сильно уродует её.
Когда наводили луч на комету, он втягивал ещё немного кокса. Когда горела Индия, он напрягался, избавляясь от переработанной пищи на унитазе. Когда Индия наводнилась, он уже беспрерывно ржал, подтираясь. Когда по телестенам объявили о предстоящем столкновении с Землёй, если НАСА, КНКУ или Роскосмос не придумают что-нибудь, Ганза хохотал с «Тома и Джерри», валяясь по полу без штанов и не глядя на экран.
Генри крепко сжимал в объятьях Оливию. Та что-то рассказывала про двоюродную сестру, которая должна была сейчас работать хирургом в Нью-Дели. Сам он думал больше не об Индии, а о том, что чёртов ночной кошмар ещё имеет все шансы на воплощение в жизнь. И тогда плакать уже будут все, не только знатоки хинди и его диалектов.
Мишель тихо, как мышь, проскользнула в «Дюну». Одни люди сбегались к телестенам, звонили кому-то, пересказывали события. Другие наоборот покидали бар, куда-то спеша и тоже не отключая коммуникаторы. Наёмница заказала себе коктейль у растерянного бармена, но когда тот подал напиток, она уже забыла про него, с открытым ртом слушая новости. На какое-то время она даже потеряла из вида Генри и перестала поглядывать на часы в ожидании отлёта корабля "Меридия". Но потом спохватилась и, несмотря на творящийся хаос, начала приближаться к жертве. Всё же поглядывая на экран. Рукоятка пистолета в кармане куртки приятно холодила вспотевшие пальцы.
«Как в первый раз!» - подумала она.
Возможно, полоса везения Тараса Ковалёва закончилась.
Стейси Фесс в студии новостного канала «Евроньюс» зажала себе рот руками прямо перед камерой. В редакции канала режиссёры тоже растерялись на несколько секунд, пока кто-то не сообразил показать картинку с места событий.
На экране развернулся чудовищный пейзаж. Полуостров Индостан под облаками пара проседал всё ниже, хотя испепеляющего луча уже не было. Беспокойные воды Индийского океана искали ветвистые дороги вниз, заполняя образовывающиеся ложбины, овраги и каньоны. Из земли выступала потревоженная магма, встречалась с солёной водой и вступала в неравную схватку.
Даже от крупных городов ничего не осталось – разве что более высокие холмы на месте самых больших скоплений небоскрёбов. Скорее всего, Индия теперь полностью перестала привлекать туристов и беженцев.
«Как корова языком слизала… - подумал Микаил. – НАСА обосралось по-крупному второй раз за день. Сколько ещё мы будем терпеть их безумие? Пока не сотрут всю планету в порошок? Слава богу, хоть в Индию попали, я о ней и так редко слышу. О растаявших льдах Арктики и то больше говорят по телевизору! Наверное, только КНКУ будет волноваться…»
Дымовая завеса кометы Свифта-Туттля разорвалась на лоскуты. То здесь, то там поверхность взрывалась. Два гигантских полушария кометы медленно отделились друг от друга... Их сопровождали тысячи мелких осколков.
- Она развалилась! Она, мать её, развалилась! – изумилась Крия. Она сломала ножку бокала, сильно сжав в кулаке.
- Распалась на части! – Юрий опустился на пол, уронив трость. Робот-слуга не смог удержать астронавта. – И лазер прошёл между половинками! – Юрий Канарейка развёл руки перед собой, растопырив пальцы. – Господи, какие же мы дураки!
- Природу так просто не приручишь, - заметил Артемий, снимая очки и по привычке потирая переносицу. – Нужно не один подход делать. Рассматривать все варианты. Тщательнее готовиться к любому исходу. Мир не за один день создавался. И летать человек не сразу научился. Методом проб и ошибок все великие дела творятся. Нас можно поздравить с тем, что мы уже добились первых ошибок такого масштаба, хотя никто не будет рад поздравлениям. Мы слишком не любим проигрывать.
- Согласен! Мы гордецы! – стукнул кулаком по столу Турий. – Рано ещё кометы приручать!
- Действительно рано! – оживился Артемий. – Мы ещё даже самих себя не изучили, как следует. До сих пор не знаем, что такое человеческая душа, существует ли она и куда попадает после смерти…
- Даже с «зоопарком частиц» не разобрались ещё! Больше столетия прошло с открытия Бозона Хиггса и до сих пор ничего нового и выдающегося коллайдеры нам не раскрыли! Маловаты размерами! – двусмысленно добавил он, подмигнув.
- Индию уничтожил «Орбитальный барьер»! – крикнул Микаил, не выдержав. – А вы всё о комете! К чёрту комету! Вы посмотрите, что сделали НАСА! Своим лучом уничтожили… сколько? Два миллиарда людей? Вы хоть… ощущаете, что нас стало намного меньше?
- С другой стороны, кому эти узкоглазые арабы нужны, верно? – усмехался Микаил Коршун, наливая себе ещё выпить. – Там ведь большинство жителей необразованные бедняки.
- Как это «кому нужны»? Столько людей! Господи! – президент Роскосмоса опустилась в кресло, с её лица капали слёзы.
- Зелёный чай не только в Индии выращивают! И йоги у нас уже по всему миру! Столько видеоуроков! – разошёлся не на шутку Микаил, пока все были слишком шокированы, чтобы его остановить. – Для космонавтики Индия никакой роли практически не играла. Ну, пошатнётся мировой рынок, мировая экономика разве что. Невелика проблема. Переживём! Стратегический треугольник «Москва-Дели-Пекин» почти не приносил нам выгоды и вообще потерял смысл, когда США также стала вести тесное сотрудничество с Индией в конце прошлого века. И вообще, друзья, среди вас много поклонников Болливуда? Кто тут фанат хоккея на траве, м?
- Да закройся ты! – дёрнулся Александр, его люди тоже подались вперёд.
- Кто-нибудь из вас хоть раз бывал в Индии, чтобы так переживать?
- Вот и я не был. И совершенно не волнуюсь.
- Мне вот интересно. Когда нас будут развозить домой? – спросил он у живых статуй. – Банкет, похоже, окончен. Салютов не будет. Пора возвращаться к работе. И уверен, с Земли открывается отличный вид на происходящее. А ведь главное представление ещё впереди…
- Ракеты класса «земля-космос»! – встрепенулась Крия. – Их должны вот-вот запустить. «Орбитальный барьер» НАСА заслуженно отправят под пресс из-за гибели Индии, а Роскосмосу снова вернётся господство над ближним космосом. В оборонительной сфере. Нужно только воспользоваться ситуацией, пока остальные не сообразили! Свяжите меня срочно с нашим Министерством Обороны!
- Хорошая возможность проявить мощь России! – согласился Микаил. – Только вы там не промахнитесь. В Австралии очень хорошие киноактёры.
Экран транслировал Индию, уже почти полностью покрытую океаном. В дополнительных «окнах» показывали повторы лучевого удара «Орбитального барьера». Возникла наспех смоделированная схема произошедшего: луч ударяет в центр объекта, но тот распадается на две половины – старую комету Свифта-Туттля и её прибавку – всё это скрыто дымом после взрывов электростанций, поэтому луч проходит насквозь и уничтожает полуостров Индостан. Вся мощь «барьера», направленная на опасное небесное тело, попадает в планету Земля и сильно уродует её.
- Я предупреждал! Предупреждал! Это только начало! – заявил бомж, потрясая табличкой и разгоняя толпу. На табло он добавил приписку: «Гибель Индии – это только факин начало!».
Когда наводили луч на комету, он втягивал ещё немного кокса. Когда горела Индия, он напрягался, избавляясь от переработанной пищи на унитазе. Когда Индия наводнилась, он уже беспрерывно ржал, подтираясь. Когда по телестенам объявили о предстоящем столкновении с Землёй, если НАСА, КНКУ или Роскосмос не придумают что-нибудь, Ганза хохотал с «Тома и Джерри», валяясь по полу без штанов и не глядя на экран.
- Мы получили сообщение о том, что оборонительный луч уничтожил большую часть Индии, - подрагивающим голосом проговорила ведущая канала «М1». – Все жители Нью-Дели, Дели, Мумбая, Бомбея и других городов мгновенно расплавились. Они даже не успели понять, что произошло. Опасность для планеты всё ещё не устранена. По заверению специалистов рой метеоритов должен рухнуть в Непале. Два особо крупных из них – половинки кометы Свифта-Туттля – представляют реальную угрозу всему живому. Потери среди населения будут минимальны только в том случае, если ракетный удар уничтожит, либо раздробит камни…. Что же это было? Вот главный вопрос. Недовольство природы, человеческая ошибка или спланированный теракт? Министр обороны США только что заявил: взрывная волна от разорвавшейся кометы нанесла серьёзные повреждения многим искусственным спутникам над Индийским океаном и юго-восточной Азией. Поэтому наведение ПВО на метеориты теперь будет затруднительно с этих территорий…
- Судя по предварительным данным, полуостров Индостан практически полностью уничтожен оборонительным лучом НАСА. Мы пока не можем получить более точных данных с места событий из-за образовавшихся погодных условий над Индийским океаном. Скорее всего, последствия подобной промашки необратимо скажутся на всей экосистеме планеты.
- Напоминаем телезрителям, что Индия занимала второе место по количеству населения во всём мире. Это была седьмая страна по размеру территории. Скорее всего, уцелевших в этой катастрофе найдётся очень мало. Кроме того, осколки кометы Свифта-Туттля всё ещё падают, а наведение ПВО с Земли теперь может быть довольно затруднительным…. Жителям Непала, Тибета и других прилегающих стран рекомендовано эвакуироваться воздушным транспортом подальше от эпицентра. Как объявлено в НАСА, удар придётся в северо-западную часть Гималаев.
- Дерьмо случается, - заметил Клай, целуя жену и надевая форму.
- Ты куда собрался? – тянулась к нему из постели Клара.
- У нас тут немало землян. Полагаю, что возможны сегодня беспорядки в городе. Мало ли как люди будут реагировать на то, что творится с их родной планетой. А ещё если Торн пожалует в «Дюну» поиздеваться над инопланетянами…
- О, никто не удивится! – сказала она, обнимая его и помогая застегнуть военный жилет.
Генри крепко сжимал в объятьях Оливию. Та что-то рассказывала про двоюродную сестру, которая должна была сейчас работать хирургом в Нью-Дели. Сам он думал больше не об Индии, а о том, что чёртов ночной кошмар ещё имеет все шансы на воплощение в жизнь. И тогда плакать уже будут все, не только знатоки хинди и его диалектов.
Мишель тихо, как мышь, проскользнула в «Дюну». Одни люди сбегались к телестенам, звонили кому-то, пересказывали события. Другие наоборот покидали бар, куда-то спеша и тоже не отключая коммуникаторы. Наёмница заказала себе коктейль у растерянного бармена, но когда тот подал напиток, она уже забыла про него, с открытым ртом слушая новости. На какое-то время она даже потеряла из вида Генри и перестала поглядывать на часы в ожидании отлёта корабля "Меридия". Но потом спохватилась и, несмотря на творящийся хаос, начала приближаться к жертве. Всё же поглядывая на экран. Рукоятка пистолета в кармане куртки приятно холодила вспотевшие пальцы.
«Как в первый раз!» - подумала она.
- Боже! Американцы уничтожили Индию! Они специально что ли? – спрашивала Лиззи. – Это такой план?
- Не знаю, - говорил Евген. - Я не совсем понимаю, что произошло.
- По-моему, началась война!
- Дура ты.
- Да как это можно! Просрали Индию! Идиоты! У меня там столько связей! Тупоголовые бараны!
- Просрали Индию… Вы что, мля, издеваетесь?
Возможно, полоса везения Тараса Ковалёва закончилась.
29.
Стол ломился от яств. Спайк Деррик ощущал запах каждого из блюд, чувствовал даже что посолено, а что нет, какой соус использовали, как давно приготовлена еда, чем фаршировано мясо, какие напитки поданы в закрытой таре. Он чувствовал свежесть салфеток и скатерти, до него доносился запах горящего воска со свечей, воткнутых в праздничный торт. А щёлкая языком, он мог даже определить по отражению звука, сколько их.
Двадцать две.
«А ещё я слышал, как ты расчёсываешься. Как часто ерошишь рукой волосы, чтобы придать своей внешности крутости. Как чешешь макушку, когда растерян. Как стучишь иногда костяшками пальцев по лбу, чтобы показать, что чего-то не понимаешь. Как трёшь виски, сильно призадумавшись. Как ковыряешься в ухе, думая, что никто не видит. Я даже могу различить звук того, как соприкасаются твои ресницы. Но тебе ведь не нужно знать столько информации, верно? Надо же бедному инвалиду иметь пару козырей в рукаве…»
Спайк поедал поданный кусок торта, смакуя каждый укус. Он не сомневался, что его вкусовые рецепторы тоже более развиты, чем у остальных. Он гордился этим. Конечно, не в тех случаях, когда нужно было пить какую-нибудь дрянную микстуру.
Ребята откупоривали пивные бутылки. Мэри аккуратно вылила одну из них в большой стакан и подала Спайку.
Тот принюхался. Сделал вид, что ему нравится. Хотя на самом деле никогда не понимал, что такого вкусного люди находят в пиве. Острый тяжёлый запах, странный спёртый вкус. Вина и то были насыщеннее что ли. Но пить с рождения одно молоко и соки тоже как-то надоедало, хотелось разнообразия. Хотелось распробовать то, что нравилось массам, чтобы понять, что они в этом продукте находят. Кто-то ищет интересные фильмы, а кто-то гонется за удовольствием для других органов.
Честно говоря, Спайк даже забыл, как выглядит пиво, какого оно цвета, хоть и слышал об этом много раз. Цвета он вообще плохо запоминал. Знал, что море синее, небо голубое. Облака бывают белыми, тучи серыми. Солнце через атмосферу кажется жёлтым, а в приближении красным. Ночью темно, а днём светло. Но все эти знания он накопил только за счёт бесконечных повторений. Что значат эти обозначения, он не знал.
Потому что был слепым от рождения.
Он не понимал, что такое белое и чёрное. Не знал, как красив закат или какого цвета кожа. Слово «бежевый» - ему ничего не объясняло.
Красный, зелёный, розовый, перламутровый, изумрудный, лазурный, бирюзовый, тыквенный, персиковый, бордовый, индиго, аквамарин…
Для него эти слова были также бесполезны, как теоианакатл, штрейфлинг, перидромофилия, детрансцендентализация, и превысокомногорассмотрительствующая вириавункулокальность.
Всё, что он «видел», а точнее слышал вокруг себя – это формы и размеры объектов, их плотность. Его пальцы «помнили» рельеф и очертания всего, к чему он прикасался, даже если это было давным-давно. Обоняние помогало дорисовать окружение почти полностью.
Не было только красок. Также нельзя было услышать каждое движение или беззвучную перемену чего-либо. Если кто-то улыбался, Спайк не всегда это слышал; хотя иногда можно было различить, как разлепляются губы в уголках ртов. Если кто-то злился, Спайк редко мог это понять, даже чувствуя иногда, как меняется в лице собеседник, а атмосфера в комнате становится чуть напряжённей. Если кто-то незнакомый вступал в контакт со Спайки, тому порой было страшно от незнания собеседника. Если бы Мэри попыталась пронести за поясом нож мимо него – он бы заподозрил неладное по едва различимым переменам в движениях девушки, по едва слышному трению лезвия о кожу или ткань, по едва уловимым запахам либо еды, которая осталась на ноже, либо посудомоечного средства, либо какого-нибудь гаража, где нож пылился. Но букет звуков и запахов, преподносимый новым человеком, был ещё неизученным, поэтому бедняге приходилось задействовать все чувства, чтобы находится в своей тарелке и быстро анализировать информацию.
Ему очень повезло, что его всю жизнь хорошо охраняли. За пределы дворца он редко выбирался. И если выбирался, то всегда в сопровождении.
В отличие от остальных, он вечно пребывал в кромешной темноте. Он «видел» только то, что ощущают его ноздри и от чего отталкиваются в его сторону звуки. Ну и то, до чего дотрагивался руками. Он «видел» висящие вокруг стола восемь безмятежных лиц, иногда из-за движений друзей, прорисовывались их дальнейшие фигуры, складки одежды. Если они шевелили пальцами, он «видел» пальцы. Если они говорили, он «видел», как открывается рот, одновременно с этим «видел», как движется их язык, как он касается нёба, как колышется слюна при разговоре, как пища проваливается в горло, как урчит живот или кто-нибудь пытается незаметно пукнуть. Если кто-то двигал ногами под столом – он «видел» ноги. Он ощущал всю еду, все столовые приборы и бутылки на столе. Он слышал океан за окнами корабля, как плещутся волны о его борт. Он «видел» волны в радиусе десяти метров от себя, стоя на палубе, иногда дальше. Если ему везло, он мог услышать плещущихся где-то далеко дельфинов.
Он отменно различал голоса. Его часто пытались в шутку обмануть, имитируя друг друга. Но Спайк в этом плане был намного умнее, чем считали остальные.
Всё благодаря тому, что уже много лет, он не раскрывал всех секретов.
Показывал окружающим только вершину айсберга.
У него было много тайн. Он постоянно снабжал родственников, друзей и тех, кто считал его другом, неполной или ложной информацией о себе: то делал вид, что чего-то не замечает, то делал вид, что замечает что-то совсем неверно.
Это успокаивало окружающих. Делало их менее осторожными, неаккуратными. Они часто забывали про способности Спайка или недооценивали их. Им казалось, что их маленькие мирки, полные маленьких грязных секретиков, достаточно хорошо запрятаны, скрыты от окружающих глаз, ушей и носов.
От глаз – возможно. От ушей и носов простых людей, пожалуй, тоже. Но обоняние и слух Спайка Деррика было очень сильным, в разы сильнее, чем это представляла Мэри, Тимми и остальные. Хотя Мэри была осторожнее остальных, это не огорчало Спайка, это даже радовало: и как охотника, желающего дать добыче фору, и как лучшего друга, который, возможно, даже хотел бы многое о ней и не знать.
Его окружала какофония самых разных звуков – он различал не только каждое движение окружающих, он слышал биения их сердец, а если подбирался достаточно близко, почти вплотную, и ничего больше не отвлекало, то мог разобрать, как стучит кровь в определённых артериях, как работают желудки, как прессуется переработанная пища в кишках, как при дыхании шевелятся волосы в ноздрях или дрожат капли слюны.
Вот и сейчас Спайк явственно ощущал весь хаос, творящийся во рту Тима, пока тот рассказывал какой-то «прикольный» случай из его жизни, не прожевав до конца пищу.
Поэтому он точно не был на стороне Тимми, он не хотел быть так называемым «фактистом». Ну и расистом тоже, конечно.
Напившись пива и насмеявшись, компания поняла, что корабельная столовая слишком жаркая и тесная. Экипаж понесло на палубу – внешние открытые балкончики.
Над океаном и по океану рассыпались звёзды. На западном горизонте ещё краснело заходящее солнце и все, кроме Спайка, этим тихо любовались, ведя разговоры на пространные темы.
Если бы можно было выразить счастье в цифрах, и если бы его округлили, то, наверное, Спайк считался бы счастливым человеком.
Ему уже не нужны были глаза. Он завидовал тем, у кого они есть, он завидовал иногда всем обыкновенным, ничем не выделяющимся людям…. Но уже было поздно что-то кардинально менять. Он научился жить по своим специфическим правилам, ему это отменно удавалось – и благодаря поддержке близких, и благодаря… денежному состоянию родителей.
Если бы в один прекрасный день он прозрел – искусственным или естественным путём – все его нечеловеческие способности медленно опустились бы до уровня человеческих. Он стал бы как все, и, несмотря на все положительные моменты, которые это могло ему принести, обретение зрения его пугало тоже. Да, он был не просто осторожным, но и довольно пугливым человеком. Однако, ему больше нравилось слово «чувственный».
Все разговоры медленно сошли на нет. Как его друзья не пытались сменить тему, отвлечь Спайка и самих себя, в итоге их взгляды оказались прикованы к красивому закату. Зрячие любовались им молча, но стук сердец и вздохи выдавали их.
Спайк любовался темнотой, слушал грохот волн, ловил лицом капли и сильные порывы ветра. Он пытался не слушать чавканье и чмоканье со стороны Тимми, он старался не забываться в звуках дыхания Мэри. Он боялся возбудиться, испортить момент их робкой интимной близости. Вроде бы и не вместе, но точно и не врозь.
Вскоре Спайк усмехнулся.
Возможно, он неудачником был и останется неудачником до конца своих дней.
Слепым одиноким стариком, ни разу не видевшим белый свет.
С одной лишь оговоркой…
Никто из парней и девушек на борту его семейного корабля не обладал таким почётом, такими богатствами, таким социальным статусом, как Спайк Деррик. Он не был хвастуном, куда ему быть хвастуном с его недугом, но в этот день, день его рождения, он позволил себе маленькое потаенное хвастовство перед самим собой, маленький подарок, небольшое повышение настроения.
Ведь он был родом из настоящей королевской семьи. В его жилах текла настоящая королевская кровь. И он являлся претендентом на настоящий королевский трон, на настоящую королевскую корону.
Его отца звали Энтони, а точнее Энтони Первый.
Он являлся нынешним монархом Великобритании.
А принц Спайк был его единственным наследником.
Стол ломился от яств. Спайк Деррик ощущал запах каждого из блюд, чувствовал даже что посолено, а что нет, какой соус использовали, как давно приготовлена еда, чем фаршировано мясо, какие напитки поданы в закрытой таре. Он чувствовал свежесть салфеток и скатерти, до него доносился запах горящего воска со свечей, воткнутых в праздничный торт. А щёлкая языком, он мог даже определить по отражению звука, сколько их.
Двадцать две.
- С днём рожденья тебя, с днём рожденья тебя… - пели друзья, поднося к герою вечера торт. – С днём рождения, Спайки! С днём рожденья тебя!
- Там, небось, написано карамелью, что мне два годика, а?
- Можешь провести рукой, проверить! – рассмеялись кореши.
- Это испортит вам аппетит.
- Тогда придётся нам поверить! Давай задувай! Есть уже хочется!
- Такой большой уже! Вымахал выше нас всех!
- Неправда. Тим больше.
- Откуда ты, блин, можешь это знать? Мы же с тобой не мерялись ростом! Ты моё лицо трогал, наверное, года два назад!
- У тебя рот на уровне моего носа. Конечно, не исключено, что у тебя крохотная голова…
«А ещё я слышал, как ты расчёсываешься. Как часто ерошишь рукой волосы, чтобы придать своей внешности крутости. Как чешешь макушку, когда растерян. Как стучишь иногда костяшками пальцев по лбу, чтобы показать, что чего-то не понимаешь. Как трёшь виски, сильно призадумавшись. Как ковыряешься в ухе, думая, что никто не видит. Я даже могу различить звук того, как соприкасаются твои ресницы. Но тебе ведь не нужно знать столько информации, верно? Надо же бедному инвалиду иметь пару козырей в рукаве…»
- Что ты будешь есть? – спросила Мэри, ласково сжимая руку Спайка. – Чего тебе подать?
- Как это «что буду есть»? – усмехнулся Спайк. – Я буду торт!
- Родители настояли на том, чтобы тебя сначала покормили серьёзной едой. Как ты, наверное, уже знаешь, у нас тут есть макароны, картошка фри, отбивные из курицы и говядины. Пудинг. Много разных салатов и других блюд. Этот корабль набили едой с расчётом на целый взвод!
- Отрежь мне мой торт и всё! Я тут главный!
- Будешь колу или сок?
- Пиво.
- Услышал бряцанье бутылок? – спросил Тимми, хмыкнув. – Мы вроде старались действовать тихо.
- Ага. Особенно когда перекладывали бутылки из пакетов в морозильники. Грохот стоял, будто лавина сходит на завод по производству стекла.
- Тебе ведь нельзя. И родители запрещали, и врачи.
- Я что, ослепну от спиртного? – Шутку Спайка никто не поддержал.
- Твоя мать сказала, что мы одними извинениями не отделаемся, если подсадим тебя на спиртное или наркотики. Няня твоя вообще обещала зубы нам повыбивать, если с твоей головы хотя бы один волос упадёт.
- Да-да, я знаю, что в моей ситуации склонность к подобным вредным привычкам намного больше, чем у нормальных людей! – процитировал кого-то из своего повседневного окружения Спайк. - Но я не прошу вас поделиться со мной травкой… - Спайк повернулся к одному из товарищей, почти услышав, как тот краснеет. – Пиво я уже пробовал, как и более крепкие напитки. Вино у нас часто подают во дворце. А один раз в год хлебнуть слабоалкогольный напиток с друзьями это не смертельно.
- Ох, говорила я им, что это глупая затея! – вздохнула Мэри. – От тебя секретов не скроешь.
- Ничего глупого в этом не вижу! – заявил Тим. – Пускай выпьет с нами, как нормальный человек. Родители на другом конце Земли. Никакой полиции, никаких папарацци. Погреемся на солнышке, у нас не так много бухла. Искупнёмся, протрезвеем. А если что – «отрезвлялки» тоже с собой прихватили.
Спайк поедал поданный кусок торта, смакуя каждый укус. Он не сомневался, что его вкусовые рецепторы тоже более развиты, чем у остальных. Он гордился этим. Конечно, не в тех случаях, когда нужно было пить какую-нибудь дрянную микстуру.
Ребята откупоривали пивные бутылки. Мэри аккуратно вылила одну из них в большой стакан и подала Спайку.
Тот принюхался. Сделал вид, что ему нравится. Хотя на самом деле никогда не понимал, что такого вкусного люди находят в пиве. Острый тяжёлый запах, странный спёртый вкус. Вина и то были насыщеннее что ли. Но пить с рождения одно молоко и соки тоже как-то надоедало, хотелось разнообразия. Хотелось распробовать то, что нравилось массам, чтобы понять, что они в этом продукте находят. Кто-то ищет интересные фильмы, а кто-то гонется за удовольствием для других органов.
Честно говоря, Спайк даже забыл, как выглядит пиво, какого оно цвета, хоть и слышал об этом много раз. Цвета он вообще плохо запоминал. Знал, что море синее, небо голубое. Облака бывают белыми, тучи серыми. Солнце через атмосферу кажется жёлтым, а в приближении красным. Ночью темно, а днём светло. Но все эти знания он накопил только за счёт бесконечных повторений. Что значат эти обозначения, он не знал.
Потому что был слепым от рождения.
Он не понимал, что такое белое и чёрное. Не знал, как красив закат или какого цвета кожа. Слово «бежевый» - ему ничего не объясняло.
Красный, зелёный, розовый, перламутровый, изумрудный, лазурный, бирюзовый, тыквенный, персиковый, бордовый, индиго, аквамарин…
Для него эти слова были также бесполезны, как теоианакатл, штрейфлинг, перидромофилия, детрансцендентализация, и превысокомногорассмотрительствующая вириавункулокальность.
Всё, что он «видел», а точнее слышал вокруг себя – это формы и размеры объектов, их плотность. Его пальцы «помнили» рельеф и очертания всего, к чему он прикасался, даже если это было давным-давно. Обоняние помогало дорисовать окружение почти полностью.
Не было только красок. Также нельзя было услышать каждое движение или беззвучную перемену чего-либо. Если кто-то улыбался, Спайк не всегда это слышал; хотя иногда можно было различить, как разлепляются губы в уголках ртов. Если кто-то злился, Спайк редко мог это понять, даже чувствуя иногда, как меняется в лице собеседник, а атмосфера в комнате становится чуть напряжённей. Если кто-то незнакомый вступал в контакт со Спайки, тому порой было страшно от незнания собеседника. Если бы Мэри попыталась пронести за поясом нож мимо него – он бы заподозрил неладное по едва различимым переменам в движениях девушки, по едва слышному трению лезвия о кожу или ткань, по едва уловимым запахам либо еды, которая осталась на ноже, либо посудомоечного средства, либо какого-нибудь гаража, где нож пылился. Но букет звуков и запахов, преподносимый новым человеком, был ещё неизученным, поэтому бедняге приходилось задействовать все чувства, чтобы находится в своей тарелке и быстро анализировать информацию.
Ему очень повезло, что его всю жизнь хорошо охраняли. За пределы дворца он редко выбирался. И если выбирался, то всегда в сопровождении.
В отличие от остальных, он вечно пребывал в кромешной темноте. Он «видел» только то, что ощущают его ноздри и от чего отталкиваются в его сторону звуки. Ну и то, до чего дотрагивался руками. Он «видел» висящие вокруг стола восемь безмятежных лиц, иногда из-за движений друзей, прорисовывались их дальнейшие фигуры, складки одежды. Если они шевелили пальцами, он «видел» пальцы. Если они говорили, он «видел», как открывается рот, одновременно с этим «видел», как движется их язык, как он касается нёба, как колышется слюна при разговоре, как пища проваливается в горло, как урчит живот или кто-нибудь пытается незаметно пукнуть. Если кто-то двигал ногами под столом – он «видел» ноги. Он ощущал всю еду, все столовые приборы и бутылки на столе. Он слышал океан за окнами корабля, как плещутся волны о его борт. Он «видел» волны в радиусе десяти метров от себя, стоя на палубе, иногда дальше. Если ему везло, он мог услышать плещущихся где-то далеко дельфинов.
Он отменно различал голоса. Его часто пытались в шутку обмануть, имитируя друг друга. Но Спайк в этом плане был намного умнее, чем считали остальные.
Всё благодаря тому, что уже много лет, он не раскрывал всех секретов.
Показывал окружающим только вершину айсберга.
У него было много тайн. Он постоянно снабжал родственников, друзей и тех, кто считал его другом, неполной или ложной информацией о себе: то делал вид, что чего-то не замечает, то делал вид, что замечает что-то совсем неверно.
Это успокаивало окружающих. Делало их менее осторожными, неаккуратными. Они часто забывали про способности Спайка или недооценивали их. Им казалось, что их маленькие мирки, полные маленьких грязных секретиков, достаточно хорошо запрятаны, скрыты от окружающих глаз, ушей и носов.
От глаз – возможно. От ушей и носов простых людей, пожалуй, тоже. Но обоняние и слух Спайка Деррика было очень сильным, в разы сильнее, чем это представляла Мэри, Тимми и остальные. Хотя Мэри была осторожнее остальных, это не огорчало Спайка, это даже радовало: и как охотника, желающего дать добыче фору, и как лучшего друга, который, возможно, даже хотел бы многое о ней и не знать.
Его окружала какофония самых разных звуков – он различал не только каждое движение окружающих, он слышал биения их сердец, а если подбирался достаточно близко, почти вплотную, и ничего больше не отвлекало, то мог разобрать, как стучит кровь в определённых артериях, как работают желудки, как прессуется переработанная пища в кишках, как при дыхании шевелятся волосы в ноздрях или дрожат капли слюны.
Вот и сейчас Спайк явственно ощущал весь хаос, творящийся во рту Тима, пока тот рассказывал какой-то «прикольный» случай из его жизни, не прожевав до конца пищу.
- … Да ладно, чёрт с ним, за что меня повязали. Ну, подумаешь, продолжал ходить в школу, когда меня оттуда выгнали! У меня там друзья, я привык к этому. В общем, не важно… Хотя надо было видеть рожи копов, когда они слушали директора и размышляли за что меня арестовывать: за то, что я пришёл учиться? Ладно, дело не в этом. Сижу я, в общем, у них на заднем сиденье… Ну как почему? Потому что «оказал сопротивление при аресте». Ох уж эти выдумщики. Я просто бегал от них по коридорам школы, а один из них споткнулся и скатился по лестнице, хах… Так вот сижу я в их машине, за сеткой… Везут меня домой, сдавать родителям… Аха-ха-ха… Подходит черномазый бомж. Не, не просто попрошайка какой-нибудь, а заправский бомжара, упившийся, вшивый, вонючий, как огромный кусок дерьма! Это ж надо до такой жизни докатиться в наше время, у парня точно не все дома… Ха-ха… Так вот он подходит к машине копов, которая стоит в пробке, и спрашивает копов – есть, мол, закурить. Они ему – «Отвали!». А он такой – «А освежитель дыхания?»… Аха-ха… Коп один берёт и прыскает черномазому в рожу из баллончика. Слезоточивым газом, прикидываете? Аха-ха-ха… На что бомж знаете, как отвечает? Достаёт… Вы нахрен не поверите… Достаёт бутылку виски «Джеф Дэниелс» из своих мешков, ну бандурину вот такого размера… ослепший весь такой, ничего не видит… и начинает крушить всё вокруг, уткнув лицо в рукав… Аха-х… Бьёт по машине копов, по нашей крыше, по соседним машинам, по окнам…. Я там чуть не умер со смеху…. Стекло бутылки крепкое, не бьётся… Копы выбираются… Аха-ха… через дверь водителя, кричат на ниггера… Представляете, я даже не знал, что ниггеры могут так покраснеть! Ух и сильный у них этот слезоточивый газ! На меня пару капель попало, я сам там сидел, глаза ещё полчаса тёр о плечи – руки же в наручниках! Аха-ха-ха… Прикиньте, черномазого не могут усмирить, подойти к нему не могут…
- Один коп в итоге стреляет в него шокером, а бомжу мало, продолжает драться… Хах… другой электрической дубинкой его начинает бить, а алкоголик-то крепкий попался… успевает ещё стукнуть копа бутылкой по башке, до крови ему бровь разбил… Аха-ха-х… Ну, в общем, застряли мы там надолго. Скорая приезжала, другие копы. Разбирались, свидетели нарисовались. Три побитые машины, а бутылка целая валяется, хах. Черножопого со мной посадили, избитого, а он заснул и храпел весь вечер, всё нипочём. В общем, отпустили тогда копы меня, не повезли домой. Сняли наручники и дали пинка под зад.… Сказали, если ещё раз в школе увидят, упекут на полгода за решётку. Так я теперь это родителям говорю, а они не верят, заставляют идти в новое учебное заведение! Хах…
- Тимми, ты не забыл, с кем находишься за столом? – строго спросила Мэри. Спайка немного раздражало то, как она возится с ним, будто с маленьким. Но он никогда этого не признал бы вслух, потому что общество Мэри О'Доннелл отвечало за самые приятные мгновения его жизни. Чего он тоже не признал бы так просто. Особенно из-за привычки скрывать даже самые незначительные мысли и знания. Возможно, поэтому Спайк был очень замкнутым, хотя в свои двадцать два года, набравшись опыта и ощущая недостаток в коммуникациях, он всячески пытался изменить ситуацию. Это была одна из причин, почему он решился на отважный для его состояния поступок: отметить день рождения с друзьями в другой части света на дорогостоящем универсальном корабле, без слуг, без охраны, под открытым небом в совсем не тихом Тихом океане.
- А вот и не забыл! – прочавкал Тимми. – Я вообще-то помогаю ему справиться с этой… как её… ассоциальностью. Помогаю вникнуть в современное общество. Ведь в стенах дворца одно, а на улицах – совсем другое! Тебе ли не знать?
- Да я не про Спайка, вот ещё, он умный парень! Я про твоё отношение, идиот. Давай побольше намёков на мою расу! – сделала уверенный выпад Мэри. Спайка всегда удивляло, почему некоторые люди придают такое значение цвету кожи. Он знал, что Мэри – чернокожая француженка, её мать подрабатывала в его доме прислугой уже с давних пор, а её растущая вместе со Спайком дочка, почти ровесница, связалась с ним крепкими узами дружбы ещё с пелёнок.
- Я не расист, я фактист! – Тим произнёс «фактист» такой интонацией, что все рассмеялись, даже Спайк. - Ниггеры прекрасно разбираются в улицах и баскетболе. Будь ты другого пола, я бы не стал спорить на деньги у кого из нас длиннее член. Видишь, я совсем не пытаюсь тебя обидеть! Я говорю о реальном порядке вещей.
- Я не умею играть в баскетбол и выросла не на улицах, а в порядочных семьях. В богатых семьях, хотя сама не из богатой. Теперь ты хочешь сказать, что я худший представитель ниггеров?
- О, ты лучший ниггер из всех ниггеров, которых я знаю!
Поэтому он точно не был на стороне Тимми, он не хотел быть так называемым «фактистом». Ну и расистом тоже, конечно.
Напившись пива и насмеявшись, компания поняла, что корабельная столовая слишком жаркая и тесная. Экипаж понесло на палубу – внешние открытые балкончики.
Над океаном и по океану рассыпались звёзды. На западном горизонте ещё краснело заходящее солнце и все, кроме Спайка, этим тихо любовались, ведя разговоры на пространные темы.
- Как красиво… - доносился издалека голос Тима.
- Тише… - шептала его девушка, которую Спайк плохо знал. Они обычно у его товарища надолго не задерживались. Похоже, она затыкала ему рот пальцем и указывала головой в сторону Спайка.
- Да в жопу его… - шептал Тимми, наивно полагая, что его бас не слышно слепцу. – Не маленький он уже, всё понимает.
Если бы можно было выразить счастье в цифрах, и если бы его округлили, то, наверное, Спайк считался бы счастливым человеком.
Ему уже не нужны были глаза. Он завидовал тем, у кого они есть, он завидовал иногда всем обыкновенным, ничем не выделяющимся людям…. Но уже было поздно что-то кардинально менять. Он научился жить по своим специфическим правилам, ему это отменно удавалось – и благодаря поддержке близких, и благодаря… денежному состоянию родителей.
Если бы в один прекрасный день он прозрел – искусственным или естественным путём – все его нечеловеческие способности медленно опустились бы до уровня человеческих. Он стал бы как все, и, несмотря на все положительные моменты, которые это могло ему принести, обретение зрения его пугало тоже. Да, он был не просто осторожным, но и довольно пугливым человеком. Однако, ему больше нравилось слово «чувственный».
- На западе сейчас видно комету. Красивая, только слегка красная, цвета крови… - говорила Мэри на ухо Спайку выразительным голосом, будто описывала очередную картинку комикса. – Не знаю, почему она такая. Возможно, это как-то связано с преломлением лучей солнца в атмосфере. Ну или как-то так. Наверное, подобным образом происходят северные сияния. Хоть ты и Луну не видишь, хоть ты и комету даже не представляешь, как следует…. Но для людей это великий день. И теперь твой день рождения становится общемировым праздником. Ты никогда не будешь одинок четырнадцатого августа…
Все разговоры медленно сошли на нет. Как его друзья не пытались сменить тему, отвлечь Спайка и самих себя, в итоге их взгляды оказались прикованы к красивому закату. Зрячие любовались им молча, но стук сердец и вздохи выдавали их.
- Такое ощущение, что комета собирается ударить в солнце… - слышался шёпот с одной стороны.
- Такая красная… Какая-та она бесформенная… - шептали в другой.
- Может, стоило бы послушать новости.… Как они там справляются с кометой?
Спайк любовался темнотой, слушал грохот волн, ловил лицом капли и сильные порывы ветра. Он пытался не слушать чавканье и чмоканье со стороны Тимми, он старался не забываться в звуках дыхания Мэри. Он боялся возбудиться, испортить момент их робкой интимной близости. Вроде бы и не вместе, но точно и не врозь.
Вскоре Спайк усмехнулся.
- Что смешного? – спросила Мэри.
- Ничего, - соврал Спайк, продолжая улыбаться во весь рот.
Возможно, он неудачником был и останется неудачником до конца своих дней.
Слепым одиноким стариком, ни разу не видевшим белый свет.
С одной лишь оговоркой…
Никто из парней и девушек на борту его семейного корабля не обладал таким почётом, такими богатствами, таким социальным статусом, как Спайк Деррик. Он не был хвастуном, куда ему быть хвастуном с его недугом, но в этот день, день его рождения, он позволил себе маленькое потаенное хвастовство перед самим собой, маленький подарок, небольшое повышение настроения.
Ведь он был родом из настоящей королевской семьи. В его жилах текла настоящая королевская кровь. И он являлся претендентом на настоящий королевский трон, на настоящую королевскую корону.
Его отца звали Энтони, а точнее Энтони Первый.
Он являлся нынешним монархом Великобритании.
А принц Спайк был его единственным наследником.
30.
«Вы хозяева своей судьбы, бойцы, - говорил Трой Прохоров, а Вернер внимательно слушал его, стоя в строю ещё в первые дни службы под началом у известного героя. Ещё веря, что у русского лётчика номер один есть хорошие качества, сокрытые под его командливой «маской». – Но не забывайте, что вы вольны делать всё, что хотите, что душе угодно, только с самими с собой. Как только ваши желания и поступки ступают на территорию другого человека – вы переступаете законы, так или иначе. Общечеловеческие законы. Вы вторгаетесь на чужое пространство, в частную собственность. Поэтому я призываю вас отныне и навсегда нарушать эти законы только в двух случаях. В первом случае вы можете это делать тогда, когда пренебрежение этими законами не наносит какого-либо ущерба этому человеку. И даже наоборот – должно нести благоприятные последствия если не для вашей, то хотя бы для его стороны. А во втором случае…. И этот случай для вас самый приоритетный. - Трой Прохоров обводил всех солдат жарящим взглядом. – Вы можете переступить черту общечеловеческого закона, только если я отдам приказ!»
Верн передал приказ в отсек питания. Бобби бормотал молитвы, регулируя подачу топлива в орудийный ствол. Сайва крикнула, что лучше взяться за восточный осколок, более крупный. Западным займётся тогда кто-нибудь другой. Верн вяло кивнул, информация расплывалась в его голове. Он ещё чудом держался в сознании. Цель была установлена, лазерный луч не проходил сквозь осколок, оператор «барьера» несколько раз это перепроверил. Оставалось дождаться готовности орудия…
Когда спустя минуту Верн уже собирался пойти в отсек питания и убить Боба, оттуда донеслось подтверждение готовности.
Майкл на смотровой площадке понурился.
Верн хмыкнул, глядя в одну точку. Резко достал пистолет из кобуры и приставил к виску. Он не давал себе время подумать – сразу надавил на спусковой крючок. Но ещё чуть-чуть поразмышлять ему позволило само оружие. В таких моделях заряд набирал максимальную мощность за несколько секунд. Едва слышное гудение и вибрация рукоятки – больше Верн ничего не ощущал. Хотя глаза стали влажными, а дыхание ему перехватило.
Откуда-то издалека прилетели мысли о погибшем брате, о любящих родителях, о лётчиках-друзьях, о непонятном будущем человечества. Но всё казалось нереальным, глупым сном, наскучившей виртуальной игрой.
Это ли не выход?
«Зато мне больше платят!» – хвастался опьяневший лётчик перед Яном Треско в ночь, когда они пили в «Ночном прибое».
Когда Вернер Андорес отпустил спусковой крючок табельного оружия, его мозги кровавыми лепёшками облепили мониторы и панель управления «Орбитальным барьером».
«Вы хозяева своей судьбы, бойцы, - говорил Трой Прохоров, а Вернер внимательно слушал его, стоя в строю ещё в первые дни службы под началом у известного героя. Ещё веря, что у русского лётчика номер один есть хорошие качества, сокрытые под его командливой «маской». – Но не забывайте, что вы вольны делать всё, что хотите, что душе угодно, только с самими с собой. Как только ваши желания и поступки ступают на территорию другого человека – вы переступаете законы, так или иначе. Общечеловеческие законы. Вы вторгаетесь на чужое пространство, в частную собственность. Поэтому я призываю вас отныне и навсегда нарушать эти законы только в двух случаях. В первом случае вы можете это делать тогда, когда пренебрежение этими законами не наносит какого-либо ущерба этому человеку. И даже наоборот – должно нести благоприятные последствия если не для вашей, то хотя бы для его стороны. А во втором случае…. И этот случай для вас самый приоритетный. - Трой Прохоров обводил всех солдат жарящим взглядом. – Вы можете переступить черту общечеловеческого закона, только если я отдам приказ!»
- Стреляйте снова! – заорал директор НАСА, срывая голос. – Уничтожить цель!
- В какой из осколков? – дрожащим голосом проговорил Верн.
- В любой! Сучий ты сын!
Верн передал приказ в отсек питания. Бобби бормотал молитвы, регулируя подачу топлива в орудийный ствол. Сайва крикнула, что лучше взяться за восточный осколок, более крупный. Западным займётся тогда кто-нибудь другой. Верн вяло кивнул, информация расплывалась в его голове. Он ещё чудом держался в сознании. Цель была установлена, лазерный луч не проходил сквозь осколок, оператор «барьера» несколько раз это перепроверил. Оставалось дождаться готовности орудия…
Когда спустя минуту Верн уже собирался пойти в отсек питания и убить Боба, оттуда донеслось подтверждение готовности.
- Залп! – приказал директор НАСА.
- Стреляю! – объявила Сайва. Потом донеслось с её стороны протяжное «и-и-и-и!». Наконец, она нажала кнопку запуска; «Царь-пушка» дрогнула, но не так сильно, как первый раз.
Майкл на смотровой площадке понурился.
- Ну а это что за дерьмо? – зарыдала Сайва.
- С какого хера такая маленькая мощность? – взвыл Джек по рации.
- А что мне оставалось делать? Вы же меня поторапливали! – заорал Боб из отсека питания. – Чтобы развить максимальную мощность, нужно больше времени! На перезарядку «Царь-пушки» потребуются часы!
- Ты совсем идиот? – закричал Вернер в рацию, выпучив от ужаса глаза.
- Вы должны были знать! У нас – один выстрел! Мы не могли допустить ошибку!
- Бобби, ты облажался, чёрт тебя дери! – визжала Сайва. – Я убью тебя!
- Экипаж «Орбитального барьера», - прохрипел сощуренный старец. – Вы отстраняетесь от своих должностей. Станция будет автоматически возвращена на Землю. Вас ждёт разбирательство.
- Мы попадём под военный трибунал! – простонал Джек, стуча кулаками по приборам. – Чёртово дерьмо!
- В чём мы виноваты? – кричал Бобби из отсека питания. – Мы действовали по Уставу! Мы всё делали правильно!
- Мы не виноваты, что сегодня наша смена! – плакала Сайва, срывая с себя фуражку офицера. – Им лишь бы найти козлов отпущения!
Верн хмыкнул, глядя в одну точку. Резко достал пистолет из кобуры и приставил к виску. Он не давал себе время подумать – сразу надавил на спусковой крючок. Но ещё чуть-чуть поразмышлять ему позволило само оружие. В таких моделях заряд набирал максимальную мощность за несколько секунд. Едва слышное гудение и вибрация рукоятки – больше Верн ничего не ощущал. Хотя глаза стали влажными, а дыхание ему перехватило.
Откуда-то издалека прилетели мысли о погибшем брате, о любящих родителях, о лётчиках-друзьях, о непонятном будущем человечества. Но всё казалось нереальным, глупым сном, наскучившей виртуальной игрой.
Это ли не выход?
«Зато мне больше платят!» – хвастался опьяневший лётчик перед Яном Треско в ночь, когда они пили в «Ночном прибое».
Когда Вернер Андорес отпустил спусковой крючок табельного оружия, его мозги кровавыми лепёшками облепили мониторы и панель управления «Орбитальным барьером».
`
ОЖИДАНИЕ РЕКЛАМЫ...
Комментарии пока отсутcтвуют.
Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, войдите на сайт.