Полуночный фонарь вместе с раскаленным железом
Освещает мне путь пред новогодним бесом
Освещает мне тьму пред янтарной тропой,
Только друг мой родной у меня за спиной.

Можно мне тебя коснуться?
Твое плече, твоя рука
И мне ты сможешь улыбнуться?
Не только сладко, но любя.

В янтарном свете алтаря
Где плачет бедная мечта
Где светит яркая заря
И горы словно из песка.

Мне вырывали с болью сердце
И трезвый ум споили прочь.
Мне не открыть поганой дверцы,
Что даст простить мне эту ночь.

Плененный развратом и слезами,
Открытый обморок ума
Сжигал всех яркими кострами,
Стыдясь прощания конца.

Безликий ужас сердца прочь
Сгонял все мысли из мозгов.
И помогать нам всем невмочь
Стране преданных дураков.

Себастьян был голоден и бледен.
Он смотрел на меня сквозь шарф
И вспоминал все больше сплетен
И вспоминал про старый добрый штраф.

Себастьян смотрел на черный телефон.
Он был черств и неуклюж весьма
Но опять же вспоминал свой сон
И на душе все чаще слышалась весна.

Себастьян держал меня за руку
И я не в силах был её забрать
Он вспоминал свою былую скуку
А мне хотелось вскоре убежать.

Себастьян кричал и плакал
Он был не в силах зло все превозмочь
И ненароком он все чаще падал
И вспоминал мне сучью дочь.

Марионетка в обществе - весьма
Но все же он простой несчастный парень
В его домах царила матушка зима
И намекала к счастью, что бездарен

И пусть знает мой друг, Себастьян
Что всю зиму провел я с вдовой
И от горя я был вместе с ней пьян
И в работу ушел с головой.

Себастьян был голоден и бледен.
Себастьян смотрел на черный телефон
Себастьян кричал и плакал
Себастьян ушел в запой.

Мертвецу не свойственно стыдиться.
Он не видит смысла в суете.
Он боится больше всех влюбиться
В ужасной мрачной пустоте.

В безоблачном молчании природы,
В слезливом обществе зверей
И нескончаемой свободы
Незримых дождевых червей

Грусть пороком наполнилась. Я ослеп.
И меркнет свет путей достойных.
Во мгле я вижу черный снег
И смех родных детей спокойных.

Свидетель гибели иных
И чернокнижник крестных слов
В порыве страсти нас хмельных,
Распяли в сложности оков.

Комментарии излишни:
Дерзкий план язвительной грозы.
И тот второй окажется без мысли
Открыть врата невымытой слезы.

Шаблонные эмоции в глазах
И титульна улыбка в облаках.
Я провожаю ветер в свадебных сердцах
И свежие мозоли в каблуках.

И в черствой почве героина,
И в мертвом говоре стрелы.
В припадках доз амфетамина
Мы все равно с тобой целы.

Первый. Добрый взгляд.
И летние прогулки под луной.
Второй. Смелые горят
Под тёмным небом осени с тобой.
Третий. Нежное касание.
Рук, бедра и шелковых волос.
Четвертый. Страстное дыхание.
И яркость бельевых полос.
Пятый. Дикая боязнь.
Скользкие руки и дрожание.
Шестой. Личная приязнь.
Смелый взгляд и тихое дыхание.
Седьмого нет. Поскольку есть шестой.
Твое последние решение.
И пусть такой он весь простой.
На то ведь есть и отношенья.

Коловрат
с содержанием спирта
С вышитым на теле узором
Под тихим небесным покровом.
Стучащие сердца
Все близко возле пропасти
В открытые глаза
Да после гордости.
Коловрат
с содержанием спирта
С возможностью руку беречь
И с тоской покинутых встреч
С вожделенным глубоким пером
Под незримым словесным дождем
Коловрат заливается в глотку,
Открывает паленую водку
Чтобы выжить и чтобы забыться
Чтобы опять не влюбиться.

Сантиметр боли
Сантиметр сладких мирозданий
Уроборос твердит о воле
А воля о пользе от рыданий.

Сантиметр воли
Сантиметр долгой жизни
Свастика твердит о роли
А командир о пользе мыслить.

Подбирается ко свету
Мечет светлый силуэт
И рискует снова встретить
Черный страшный горе-свет

Открывая как в пользе от боли
Открывая как в пользу греха
Возвращаемся мы мимо воли
В ужасное лоно стыда.

А хроникой своей я дорожу.
И сколько было разных чувств,
За всех, за них я лишь дрожу
Чтоб чан надежды был не пуст.
Как в землю кидать лепестки
И ждать от небес, неземной красоты
Как чувства наши так коротки,
И в землю закапывать свои же кресты.
Постигнута участь немой сироты
Скитаний, проблемы и дома
Что нет у него той самой мечты
Что б жизнь начинать свою снова.

Затем за небесной грядой
В черном овраге печальный и злой
По мрачной дороге и сером пути
Выдвигается путник с цепи.

Сольным концом вожделенных оков
Он шагал по рассвету
И не знал не детей, не врагов
И не знал он златую монету.
Я не знаю ответ на вопрос
И не знаю зачем он мне нужен
Ведь в стране где я рос
За и него я был и контужен.
Затем как на крыльях свободы
И после заслуженных бед
Я покинул очаг и невзгоды
И влетел в серый дым сигарет.

В зачатье разума и солнца лучей
Озарилось небо в плоть до мелочей
По мрачной дороге и сером пути
Смеялся хитрец, как не крути.

Впадая в крайности и ложные слова
В порыве огня и зори
Он медным глазом ждал конца
Остатка нежности пари.
Восьмым припадком яркости пути
И страстным ветреным жильцом
Он не намерен был уйти
Оставив солнце жарким сном.
В последний момент мимо воли
Проскочил в них бес
Зачав в них мозоли
И мерзость чудес.

Во мгле вестей залипших в погоне
Лишится он речи и веры в поклоне
По мрачной дороге и сером пути
Воскрес аскет слепой свечи. (Гори)

И будь-то воля не судьбы
Он был бы мертв в огне стыда
Где видел смертные черты
Любого адского греха.
Открытый воздух и порок
Во славе времени кричал
Мол я - венец, я есть твой рок
И будешь гибнуть ты средь скал.
Супостат внушал всем тост
Он был внушителен и горд
Аскет познал критичный рост
В игре в последний свой аккорд.

Затем за небесной грядой
В черном овраге печальный и злой
Носился в смятеньях солдат-рядовой
С пробитым ботиком, такой же главой.
(Не пой, немой, глухой)

Песчинкою тела рыдала земля
В смирительном взгляде прибоя.
Великая мать искала Отца.
Искала в других же покоя.
Последний удар получен во сне
И жажда поступков и мести
Творила таких же в огне
И во мгле поруганной лести.
Сознанье пленило все хроники чувств
И бодрой порукой застолья
Бледнея крича из невымытых уст
Нелепые строки присловья.

Создание мерзкое, дерзкий гонец
И цербер незримых желаний
Во сне ты хотел покорить Эверест
А в мире подрался по пьяни.
Последним патроном из жизни ушла
Не вернув и гильзы в постель
Нырнув в бирюзовые купола
Исчезла из мыслей, спустя пять недель.
Пустой образец скелета речей
В овраге пустынной пыли
Точила свои из вражьих мечей
Пытаясь забыться и в вражьей были.
В памяти осталось многое с лихвой
Порой бывает просто за столом
Припомнить горочки с листвой
И кольца с ярким серебром.
Как мимо воли страх в глазах
Встречает наш рассвет
Как гонит ветер в их сердцах
Срывая вольности букет.
Как славно тихо и легко
Поет Орфей в слезах
За нашу волю, за ничто
Что встретим рано в небесах.

Кто ты такой? Я тебя не знаю!
Постарайся потерять свою стаю.
Верю, каюсь, что нет больше выхода
Выбраться из западни, некогда
Некогда оставаться на заслуженный отдых
На вожделенный сон бессонных
На тревожные пагубные мысли
Из глубокого чрева я вижу брызги.
Пускай торопливо, но с тобой вдвоем
Пускай все рутинно и только в моем
Радужном сне ты откроешь себя полностью
В открытых окнах подлостью
По великим тропам с гордостью
Да по губам ревностью.
Сжигая себя полностью.
Возвращаясь к мысли:
Кто ты такой?
Я тебя не знаю.

Я рисовал на воде твой портрет
Рисовал единственный свой билет
В открытый мир любви, всевластья
Преступленья, слёз и счастья.
Пустил в мольберт свой кисть стыда.
Затем раздора и труда.
Немного капель наготы.
И множество честной любви.
Приняв свой облик в зеркалах
Открыв лицо, всё в волосах
Закрытых словно в чаще роз
Шептала ты мне свой вопрос.
"Зачем ты ходишь лишь за мной?
Зачем молчишь ты как немой?
Зачем ввязался в те дела
Которым нету здесь конца?"
А я молчал. Опять молчал
В душе моей лишь сон играл
Я слышал слово, громкий бой
Как словно воздух громовой.
В ушах моих проплыла чушь.
В уме моем сплошная глушь.
Писал портрет и пил вино.
Открыть все карты - не дано.
Пускай в сознанье будет ад.
Но в мире зла - пусть маскарад.
И я не буду рад сей лжи
Но что мне делать, ты скажи?
Не вижу выбора теперь.
В портрет свой яркий ты поверь.
Где рвется радужно река.
С твоей моя - моя рука.

Поступь безумия.
Я верю.
Верь, что есть ложь
Нет неправды, клеветы
Есть поступки и грехи.
Нет сознанья, сладких слёз
Нет рожденья, нет берёз.
Нет кровавой суеты
Нет прощания красоты
Нет войны и нет роддома
Нет Садом и нет Гоморра.
Нет безликих, страстных слов
Нет дурных, стальных оков.
Нет дырявых потолков
Нет смазливых дураков
Есть лишь ты и я, любовь моя.

Собран урожай из свежих и молчаливых уст.
Печать сорвав, я слышу папки хруст.
Солдатский шаг и шелест бумаги
Возвращает меня обратно к моей тёмной браге.
Пишу тебе я без сомнений и тревог,
Ведь знаю, что с тобою пил грешной глоток.
Сорвали пелену из черных и смазливых слов
И мы с тобой остались словно стая гончих псов.
Друг мой милый, возвращайся на старинный храм.
Тебя всегда я буду ждать там по утрам.
Срывайся с места и спеши туда
Летят качели, самолеты и спешат ветра.
В коробке мела и листвы ветвей
Я жду тебя при свете утренних лже-фонарей.

Давай! Стреляй!
И не жалей теперь меня!
Я слишком трезв.
Я слишком пьян.
Я слишком грезил в облаках,
Что не узнал родных детей.
Не видел праведных людей.
Стыдиться мне века... века
Слепая ненависть резка.
И резко давит кость души.
И кость души, меняет швы.
Меняет швы родного дома.
Что больше мне и не знакомо.