В этот день особняк Розваля Л. Мейзерса окончательно был разрушен. Первой это заметила девушка, которая всегда тратила больше всех усилий на поддержание частоты в нем. Иногда это даже доходила до настоящего абсурда. Но дело было в том, что хозяин этого дома, Розваль, очень сильно помог ей. Поэтому, когда она узнала, чтобы горничные-близняшки, которые заботились об этом месте, больше не могли выполнять свои обязанности в силу... разных причин, она тут же бросилась сюда, чтобы помочь. Увидев, как изменился ее хозяин, она сильно опечалилась. Даже уверенный и немного загадочный вид его разноцветных глаз утратил свой блеск. Его привычный странный грим в стиле клоуна и привычка растягивать слова больше не отличались такой вдохновленностью. Поэтому, когда Фредерика встретила своего господина в подобном состоянии, она крепко сжала руку в кулак.

Фредерика: Я не сдамся. Ради них я должна...

Если это место падет, у нее не будет будущего. Ведь Фредерика выбрала свой путь, сосредоточившись на этом, ради особой причины. Поэтому она как угорелая бегала по особняку, стараясь подбадривать своего господина каждый день. Она даже не думала останавливаться. Порой, стукнувшись ногой обо что-то или просто ударившись, Фредерика лишь морщилась и вновь бежала по своим делам. Она считала, что если не сможет в одиночку потянуть свои обязанности - и просто погибнет от истощения, то так тому и быть... Ведь иначе она просто не смогла бы посмотреть в глаза своим близким. Так что, отчаянно занимаясь работой, Фредерика забыла обо всем. Она перестала нормально отдыхать ночью... и даже порой улыбаться. Но даже так Фредерика стремилась всеми силами защитить то, что ей так дорого... даже несмотря на то, что все это было похоже на попытку удержать в руках маленькую снежинку, не дав ей растаять.

Фредерика: Ах...

Но когда она поняла, что происходит, было уже поздно. Ее ноги примерзли к полу, а коридор так сильно покрылся льдом, чтобы Фредерика сначала не узнала его. Знакомый ей особняк сильно изменился. Тщательно вычищенный коридор... кухня, где она обычно готовила... все это сейчас покрылось белой дымкой. И сделал это...

Фредерика: Великий дух.

Мужской голос: Я понимаю, Фредерика, что ты не виновата. Но все мои действия всегда связаны лишь с желанием той, кто ценнее всего на свете для меня.

В воздухе парил маленький серый кот. Он был такой крошечный... размером с ладонь. Однако его силы были поистине колоссальны. Фредерики не хотелось верить в происходящее, но все факты говорили сами за себя. Лишь одному существу под силу сделать такое со всем особняком.

Фредерика: Но... почему...

Мужской голос: Я же сказал, все мои действия лишь для Лии. Она решила уйти. Поэтому, чтобы обеспечить будущую безопасность, я решил... Впрочем, оставаться здесь и не стоило. Довериться Розвалю было моей ошибкой. Он всего лишь сумасшедший бедолага.

Пак покачал головой. Его голос звучал на удивлении холодно и равнодушно. Услышав его слова, светловолосая горничная замерла и сильно сжала свои клыки.

Фредерика: Как слуга, я не могу позволить оскорбления в адрес своего хозяина.

Пак: Мне тебя тоже жаль. Так отчаянно стараться поддерживать порядок в этом... уже безжизненном доме...

Фредерика: Пожалуйста, не стоит так уверенно отзываться, будто все нас определенно ждет погибель.

Осознавая, что у нее нет шансов против великого духа, она все равно смело смотрела на него. Оглядывая ее с ног до головы, серый кот с сожалением прищурился. Фредерика отметила на мгновение в этом выражении лица что-то... человеческое. И, не теряя времени зря, она, слегка наклонившись... бросилась в атаку.

Пак: Эмилия будет расстроена.

Фредерика понадеялась, что подобное сомнение великого духа может дать хоть небольшой, но все же шанс застать того врасплох. Но...

Пак: Как бы это не было печально, Лия для меня все. Я просто не могу забыть о своем дитя. Прости.

Великий дух не показал ни малейшего послабления. Крепко сжав зубы, Фредерика мгновенно осознала пропасть в силе между ними двумя. Поздно было чувствовать сожаление либо раскаяние. Лишь один слабый ветерок превратил Фредерику... в ледяную статую. Для особняка Розваля это было начало конца.