Паскаль

Прошло три недели. Благодаря своим умениям находить всё, что нужно, Паскаль вместе с Южанкой в первую же ночь расположился в маленькой, но довольно уютной квартирке в высоком многоэтажном доме в Картрайте, - хотя, чтобы найти её, им обоим пришлось под палящим солнцем побегать по нешироким улицам этого района.

Паскаль не сразу поверил в слова Южанки, сказанные ею в вагончике: ей пришлось убеждать своего спутника полных два дня, бо́льшую часть которых Паскаль провёл где-то вне своих новых мини-апартаментов. Когда же Южанка настояла на том, чтобы он остался, у них произошёл длинный разговор, и выяснилось, что у юноши куда больше эмоций в сердце, чем это казалось ранее.

— Ну, не плачь, – призывала она Паскаля; по щекам его бежали две влажные дорожки.

— Просто... – сказал он тихо, почти шёпотом, мотнув головой, и повернулся к ней: - Это всё должно быть по-настоящему, - и в голосе его звучала просьба, практически мольба.

— Так и есть, - ответила ему Южанка так же громко; она подвинулась ближе к Паскалю и положила руку на его плечо, легко сжав ладонь. – Верь мне. Я ни за что не обману тебя.

Паскаль глядел ей в глаза и молчал.

— Верь мне, Паскаль.

— Я верю, - прошептал он и обнял её медленно, но прижал к себе.

Южанка никогда не видела его таким счастливым. Утро третьего дня они оба встретили с улыбкой, и Паскаль буквально светился ею каждый раз, когда глядел на неё. Он стал гораздо добрее, теплее относиться к Южанке, вся та холодность, с которой он относился к своей спутнице, исчезла.

С этого дня каждое утро Южанки начиналось с нового блюда и крепкого чёрного чая, которые Паскаль приносил ей в постель. В то время как она завтракала, Паскаль обычно рассказывал ей что-то из своей жизни, что раньше ни за что не открыл бы, - пусть порой из-за таких откровений Южанка чуть не давилась едой или чаем, уж никак не ожидала она это услышать, даже включая во внимание все свои способности.

Первые два дня после этого они просто осматривали город, большей частью – пешим шагом, и потому, приходя домой и садясь на диван или кровать, Южанка не хотела больше вставать. Но единственный раз, когда она решилась пожаловаться, Паскаль ответил ей довольно твёрдо:

— А если завтра меня собьёт машина, и ты останешься одна? Что ты тогда будешь делать?

Эти слова дали ей понять две вещи. Она ничего не сможет сделать без него. И она ни за что на свете не хочет потерять Паскаля.

Позже он решил, что зря сказал это, видя волнение на её лице, лишь только Паскаль упоминал выход его одного на улице для разрешения всех дел, какие нужно было разрешить, чтобы им двоим жилось спокойно в этом городе, - однако Южанка не переставала думать об этом.

Успокоиться ей удалось лишь через четыре дня: она наконец поняла, что внезапная мысль просто взвела её до того, как она смогла осмыслить её и осадить.

Помогали ей в этом ежедневные походы с Паскалем по городу, включая посещение ресторанов. В какой-то момент она даже почувствовала себя на секунду звездой киноэкрана или известной певицей, так приятно обходился с ней юноша, буквально взрослевший на глазах.

— Будь ей, - сказал Паскаль, придя домой. – И актрисой, и певицей. Разве что ты не пела мне, а смотреть на тебя я готов бесконечно.

И при всей близости их отношений, Паскаль отметил, что они ещё ни разу не целовались.

— А ты хочешь? – спросила Южанка с улыбкой.

— Знаешь, когда у тебя есть возможность получить глубочайшее счастье, какое только есть на всём свете... – Паскаль отвёл взгляд вниз, улыбаясь в ответ, - ...отказываться просто нельзя, - и взглянул ей в глаза.

Южанка не возражала, но предложила подождать такого момента, когда это будет «ярче всего».

— Что-то вроде... – она задумалась на секунду, и затем начала показывать руками всё, о чём говорила: – Что-то вроде такого: мы сидим на вершине Башни Эйфеля за легко накрытым столиком, закатное солнце светит на нас сбоку, и... Нет, - она опустила руки, всё ещё улыбаясь, - слишком много людей. Лучше будет...

— ...наедине, где никто и слова нам не скажет, - закончил за неё Паскаль, и Южанка кивнула.

Он согласился подождать, аргументируя это тем, что «умирать не завтра». Эти слова вновь вызвали у Южанки мысль о том, что случится, потеряй она Паскаля, но на сей раз ей удалось обуздать их и подавить в себе.

Под конец второй недели Паскаль пришёл домой, буквально сияя от радости, ещё ярче, чем обычно. На просьбы рассказать, в чём дело, он молчал, говоря: «Погоди, скоро всё узнаешь» и загадочно улыбаясь.

Следующим утром Южанка почувствовала себя необычно свободно в кровати. Обернувшись, она не застала Паскаля, мирно спящего с руками вокруг её плеч; лишь записка на столе поясняла, что случилось.

«С добрым утром, солнце моё.

Извини, что не смог остаться с утра. У меня появились дела, связанные со вчерашним вечером. Это всё для благого дела. Вечером всё узнаешь, обещаю. Завтрак на кухне, боюсь, тебе придётся его разогреть».

И подпись: Паскаль.

Теперь, когда его не было рядом, Южанка не находила себе места. Обычно утро было занято рассказами Паскаля или простой прогулкой; теперь же у неё выдался свободный от всего это день, и она не знала, на что его можно пустить.
Первым делом она попробовала включить телевизор и посмотреть новости, но ничего интересного там не показывалось, и на словах «Мастер Александр Гатток сегодня представил...» она выключила «ящик».

Чтение книг, сколько бы она его не любила, начало утомлять где-то после третьего часа; несмотря на теоретический интерес, сюжет «Крови на снегу» начинал утомлять просто фактом своего развития. Чтобы не усугублять эффект, Южанка решила отложить книгу в сторону и наконец выйти на улицу.

Погода поначалу радовала: солнце светило ярко и грело довольно сильно, и люди, что ходили по улицам, были одеты достаточно легко в большинстве своём. Через полчаса, однако, счастье закончилось: небо быстро заволокли тяжёлые тучи, намечавшиеся расплакаться в каждый миг, и потому Южанка поспешила домой, в уютную тёплую сухую квартиру.
Дверь, что отделяла коридор от квартиры, оказалась приоткрытой. Южанка медленно подошла ближе; за дверью всё отчётливее слышались периодические быстрые топающие шаги и шум, какой стоит при переборе вещей. Рукой Южанка медленно открыла дверь и огляделась; шаги не утихли – дверь открылась совершенно беззвучно.

— Паскаль? – спросила она неуверенно.

— Ну наконец-то! – послышался радостный голос. – Я думал, ты здесь будешь...

Словно камень с души упал. Южанка вздохнула и улыбнулась: к счастью, ничего страшного не произошло.

— Да, извини, - сказал Паскаль, когда она прошла внутрь. – Я сам не знал, когда вернусь, но... Погоди, - он остановился от перебора вещей и взглянул на неё удивлённо. – А как ты вошла, что я не... – и взял паузу – его осенило. – Я не закрыл дверь, да?

Южанка кивнула.

— Ладно, - Паскаль махнул рукой, - ничего страшного.

И тут же он засиял вновь, глаза его заблестели, словно сами начали источать свет.

— Ты слышала новости?! – спросил он радостно и необычно громко.

— Н-нет...

— У меня такие новости!..

Паскаль был очень умён, и Южанка никогда не думала ставить это под какое-либо сомнение. Его способности к обучению были выше всякой меры: год назад ровно за месяц он выучил германский язык на уровне родного английского просто чтобы узнать, сможет он сделать это или нет. Ничего удивительного, что, когда он узнал о том, что чародейство, открытое человечеству Сдвигом, работает по своим собственным законам, он захотел узнать об этом всё, что только можно было узнать.

Месяц назад, когда он вместе со спасённой Южанкой ещё жили в Дейтоне, Паскаль просто не вылезал из книг по этой теме и даже делал какие-то свои записи, которые не показывал своей соседке по квартире, и, как думала сама Южанка, даже отправлял какие-то в Научный комитет Британской Америки. Так или иначе, интерес Паскаля к чародейству был очень высок, и несложно было догадаться, кому он мог предложить свою помощь здесь, в городе, где число сверхлюдей на квадратный метр превышает этот показатель в любом другом городе мира, – кроме, разумеется, азиатского Бейдзина.

— Знаешь, я думал, у него больше охраны будет, - продолжал свой рассказ Паскаль. – Даллас Керриган ведь смог... – он прервался, помахав в воздухе ладонью, словно рассеивая мысль в воздухе. – Так вот, меня провожают в его кабинет, я вхожу... Знаешь, он тебе понравится внешне – ты его видела?

— Нет...

— Он красавец, конечно, - с улыбкой отметил Паскаль и качнул головой в знак одобрения. – Высокий, стройный, со взрослыми морщинами – но не старыми, заметь, - и поднял палец вверх, подчёркивая мысль. – У него такие усы роскошные, и седина на висках... И нос, знаешь, какой-то правильный, ровный... Красавец, - и вновь качнул головой.

— Не отвлекайся, - подсказала Южанка с мягкой улыбкой.

Паскаль входит в просторный кабинет, стены которого заставлены открытыми шкафами, а шкафы – книгами. Перед входом – широкий рабочий стол из лакированного тёмного дерева, на столе – стопка исписанных чернилами бумаг, перьевая ручка ближе ко входу и мобильник с полной клавиатурой.

— Проходите, молодой человек, - говорит Александр Паскалю и указывает на один из двух стульев перед столом. Паскаль выбирает левый, садится. – Вы можете называть меня «Александр». Как я могу называть вас?

— Паскаль.

— Это личное имя или имя вашего рода? – спросил Александр после некоторой паузы.

— Это моё единственное имя.

— Что ж, хорошо... – он убрал мобильник в ящик стола: - Это не будет нам мешать. Итак, - Александр сложил ладони в замок и сложил их на стол перед Паскалем, - с чем вы пришли?

Память спутника удивляла Южанку: он пересказал весь диалог с интонациями, довольно достоверно, как ей показалось, передал голос немолодого мужчины.

— Ну, и... – Паскаль немного потянул паузу. – Он согласился.

Южанка обрадовалась настолько, что обняла его; видя это, Паскаль улыбнулся сам, радуясь за обоих.

По договору с Александром Гаттоком, Паскаль теперь будет получать деньги просто за то, что приходит на четверть дня в библиотеку мастера и с полным доступом ко всевозможной информации изучает чародейство во всех его проявлениях, будь то влияние на самого чародея или природа силы чар. Для него это было даже не работой, а развлечением: Паскаль всегда находил чрезвычайно интересным процесс изучения чего-либо; он согласился даже на условие мастера Гаттока о еженедельном отчёте о проделанной работе, тогда как сам не любил не перед кем отчитываться.

— Но ведь ты с утра пропадать будешь, - посетовала Южанка.

— Это для лучшего дела, родная. К тому же, я смогу компенсировать, - и Паскаль улыбнулся, сказав это.

Так он и сделал через несколько дней. Это стоило ему жизни.

После прогулки по магазинам одежды, где Паскаль купил Южанке новую светлую кофточку, – и специально выбрал такую, которая была совершенно непрозрачна, - они пошли в ресторан. Пусть слегка разошлись с набором блюд, они всё же смогли расплатиться, но буквально последними деньгами, так, что даже на оплату проезда на автобусе у них не осталось ни пенни. Пойти пешком до дома было их единственным выходом; так они и поступили.

Всю дорогу Южанка смеялась над остроумными шутками Паскаля: на него напало вдохновение, и смешные истории начали литься сами собой. Южанка думала, что счастливее быть не может.

Всё, что произошло дальше, она помнит очень смутно – страх до сих пор пробирает её, только она вспоминает о том, что случилось.

Они вдвоём решили свернуть в переулок, потому что Паскаль посчитал этот маршрут более коротким. За очередным поворотом этого переулка сидела компания негров в довольно простой одежде. Один из них подозвал Паскаля, спросил что-то про время; Паскаль ответил что-то едкое с улыбкой. Тут же их двоих окружила компания из пятерых или даже семерых – Южанка не могла вспомнить точно.

Завязалась перепалка. После этого пункта в памяти юной девушки даже интонации полностью скрасились, она не могла вспомнить практически ничего, кроме слов Паскаля, которые прямо-таки врезались в её память: когда один из негров намекнул на что-то в отношении Южанки, Паскаль повернулся к нему и буквально прошипел «Я вырву твои глаза, если ты ещё хоть раз посмотришь на неё». После этого всё и началось.

Кто-то достал пистолет и выстрелил дважды. Паскаль очень долго стоял на ногах, истекая кровью, и не проронил ни слова – до тех самых пор, пока не раздался третий, роковой выстрел. Паскаль упал на колени; через пару секунд, держась за последнюю дыру в своём теле, на землю.

Негры убежали. Южанка упала, не в силах больше стоять, на колени и громко зарыдала. Слёзы текли ручьём, падая на ещё тёплое тело Паскаля. Она шептала что-то без ума и памяти с закрытыми глазами, и вскоре окончательно лишилась сил и сознания.

Лишь в больнице она пришла в себя. Узнав от врачей, что Паскаль всё же не мог выжить, она вновь заплакала, на сей раз негромко, но очень надолго.

Оказавшись в квартире, она вновь ощутила эту неимоверно глубокую грусть, эту бездну, которая образовалась недавно в её душе, но плакать уже не было сил, и тогда, упав на диван, Южанка просто отключилась.

Стук в дверь напугал её. Она не сразу вернула себе рассудок и начала думать, что же делать. Пока Южанка медленно шла к двери, стук, раздавшийся вновь, просто ужаснул её, но всё же она пересилила себя и подошла ближе. По ту сторону дверного глазка стоял высокий мужчина, чьи виски не так давно тронули седина, с аккуратно подстриженными чёрными усами...
Южанка медленно, словно те не поддавались, открыла замки и отворила дверь.

— Здравствуй, - сказал мужчина низким уверенным голосом, почти таким же, какой изображал Паскаль. – Могу я войти?

— Ты можешь звать меня «мастер Гатток», - сказал он, сидя на стуле напротив Южанки. – Как мне можно называть тебя?

— Южанка.

— Это имя твоего рода?

Вспомнив, словно яркую вспышку, слова Паскаля, она ответила:

— Это моё единственное имя.