Воскрешение

Вопреки предположениям Гиви, неделя прошла не слишком-то и медленно. Он забыл, что долгой она будет казаться со скуки, а скука есть порождение живого мозга, настроение, которое не может быть испытано набором алгоритмов и накопителей памяти, чья работа не зависит от химических реакций.
Да и неделя была отсчитана по стандартным дням, а не афродитианским. За это время неусыпные реинкарнары обошли все незакрытые от посторонних глаз уголки института: ими двигали как протоколы познания, симулировавшие жажду познания для записанной личности, так и собственные побуждения. И не было отныне ни единого сотрудника, кто лично не был знаком с космическим собирателем мусора и последней жительницей Селены. Пытливые журналюги старались заполучить крупицы информации, но Пхомп Сенг оказался хитрее: он всеми силами старался спрятать от их глаз и ушей старого сломанного реинкарнара, что пылился в университетских архивах десятки лет. Впрочем, герои пера и бумаги только и ждали момента, чтобы подтвердить свои предположения. Ушли довольными и последние три дня не заявлялись.
На Афродите началась осень, пора, когда ветер еще сильнее, чем ранее, срывает листья, а сернистые дожди обрушиваются чаще; этот год обещал быть теплым: грозы рокотали громом. Тот факт, что местные сверхлюди не боялись кислотных ожогов, заставил Гиви задуматься над тем, до каких же высот добрались генженеры. Но профессор Торнак, заходивший к Паурс и Нарадаеву каждый вечер афродитианского дня, не только вещал им о прогрессе в работе над кибернетическим устройством, ключом к их оживлению, но и отвечал на их вопросы. Как оказалось, даже местные бессильны перед кислотой. Поэтому пользуются особой живой одеждой, специально сконструированной, как и большинство "домашних" организмов, для нужд афродитиан. Эти одеяния, по сути, симбиотические растения, питались серой и потом, вырабатывая кислород.
Два дня назад, в стандартный четверг, Оскар зашел пораньше: у его супруги был день рождения, и они собирались в ресторан всей семьей.
Сегодня Пхомп Сенг в сопровождении аспирантов зашел к реинкарнированным. Его лицо выражало кроткую радость, в то же время его ученики и коллеги с непривычкой глядели на полностью механические тела несчастных; кто-то старался улыбнуться, другие, еще не свыкшись с подобным зрелищем или же менее крепкие, отводили взгляд в пол. Были и те, кому было все равно: их стаж позволял глядеть на мир через призму необычных событий, однажды случившихся в их жизни, и они не видели ничего необычного в "автоматонах".
И, разумеется, мало кто из них хотел присутствовать здесь. Это был торжественный момент, а значит, присутствие было добровольно-принудительным, как и на большинстве подобных мероприятий.
— Рад сообщичь вам, ччо реконсчрукция аппарача завершена. Эчоч день насчал. Сегодня один из вас совершич первый шаг к воскрешению, — тордественно заявил главный церебролог.
— Почему один из? Почему только один? — спросил Нарадаев.
— Дело в чом, ччо аппарач единичен. Во время развичия нового чела его мозг-накопичель должен содержачь всю информацию, ччобы почом ее можно было передачь в новый мозг, — объяснил профессор.
— Сколько продлится это ваше развитие нового тела? — сказала Табита,
— Чри недели. Чри счандарчных недели, если бычь чочным. Плюс-минус день, если бычь максимально чочным. Поэчому решайче, кчо будеч первым, — ответил высокий блондин, головой достигавший верхнего края двери-"рта". Его униформа имела зеленые рукава, в то время как у профессора она была целиком этого цвета. Гиви присмотрелся к остальным. Цвета их живой одежды варьировались, как и количество зеленого; должно быть, этот дылда был помощником Пхомпа Сенга, кем-то ищ старших сотрудников.
— И... когда начнем? — спросила Паурс.
— Как чолько вы решиче, кчо будеч первым. Ну-с, ждем вас! — сказал главный церебролог и развернулся. Толпа его учеников и коллег поступила так же, и те, кто этого момента не могли дождаться, ускорили шаг первыми. В основном это были молодые девушки, чья психика, не приспособленная к зрелищу иных существ, не имеющих ничего общего с биологией, не могла справиться с подобным испытанием и позволить стоически перенести шок.
"Первый блин всегда комом. Могут и напортачить. Да еще и не машина, а живой мозг."
"Рот" закрылся, а, когда топот утих и странники остались вдвоем, Табита сказала:
— Иди ты первым. Тебе оно нужнее. Быстрее улетишь отсюда.
— Улететь я всегда смогу, но вот на чем? Кто меня провадит домой?
— Мы как никогда близки к оживлению. Вперед, Гивиан!
— Ты это так говоришь, будто опасаешься сбоя и хочешь проверить. Первый блин всегда комом.
— Как ты мог так подумать?
— Мог. Признайся. Ты опасаешься.
Лицо спутницы исказилось от движений мышщ. Они должны были изобразить потупленный взгляд, устремленный в пол.
— Да. Но и ты не лучше. Ты постоянно готов первым лезть в пекло.
Мусорщик был раскрыт.
"Слишком явно сказал."
— Так и есть. Это всего лишь живой мозг с механическими насадками, как я понял. Техника не может быть надежной постоянно. А это вообще живой мозг. Один мой знакомый ученый вообще говорил, что когда прерывают мозг во время обработки инфы, то кажется, что до этого уже видел. Дежа вю. Мало ли что там еще может быть?
— И тем не менее, ничего не будет, если не пробовать. Оно нам обоим не надо. Точно не хочешь быть первопроходцем?
"Она из другого времени. Ее жизнь не сложится в Конфедерации и Астероидстве. Не то тесто. Здесь она привыкнет. Я – нет. Чем быстрее живой я покинет эту планету, тем лучше. Ладно."
— Ладно. Я буду первым, твоя взяла.
Из-за туч вынырнул Гелиос. Один-единственный его луч осветил через "окно" комнату-гнездовье и обдал фотонами Нарадаева. Это можно было бы счесть знамением свыше, если бы ветер не переменился и не задул сильнее, прогоняя тучи и давая звезде больший простор для деятельности. Редкое до того звучание "игры на стаканах" усилилось, и те животные, что издавали его, теперь заполонили им весь лес-город.
***
Гиви шел по артерии коридора. Редко ему на пути встречался кто-либо: все сидели в кабинетах и лабораториях. Лишь организмы-падальщики, санитары и уборщики в экосистеме этих грандиозных деревьев продолжали свое незатейливое дело, поедание серной пыли и грязи. Сии мелкие, с мизинец, создания бегали и опасливо поглядывали вверх, чтобы бесчувственная железяка не раздавила их.
Нарадаев не знал точно, куда идти. Он направлялся в кабинет профессора, что был тремя ярусами выше.
Но направлялся он туда, навстречу будущему, не один. Табита Паурс следовала за ним.
Какими бы ни были достижения афродитиан, лифтов они не завели, поэтому три этажа странники миновали по наклонной шероховатой внутренней ткани. Ступеней, ясное дело, там не было. Стоило неосторожным движением оторвать выпирающий нарост на этой "лестнице", как тут же за спиной выползали те мелкие зверьки-"санитары", осторожно озирающиеся и быстро прибирающие свою добычу. Ткани, облицовывавшие стены и потолок, плавно переходящие друг в друга, светились, чтобы рассеять темноту. Никто не ходил по комплексу, лишь реинкарнары искали профессора.
Вот они на нужном ярусе. Кабинет Сенга расположен в самом его дальнем крае. Через несколько десятков шагов наступит переломный момент.
И вот они уже стоят у рта-двери. Сверху висит табличка:
"Главный церебролог Пхомп Сенг"
+Готов? Точно хочешь быть первым?+ — отправляет Нарадаеву "Ангел".
+Чем быстрее это начнется, тем быстрее закончится.+ — отвечает он Табите.
+Говоришь, как будто уже живой.+ — сообщает Табита.
+Я не сильно доверяю их штуковине, только что выращенной и еще недавно наполовину пылившейся в музее. Так что я могу быть тут последний раз.+ — генерирует сигнал Гиви.
+Если все получится, то ты и так был здесь в последний раз. Этот ты умрет, появится новый.+ — Паурс по-обычному логична.
Реинкарнар, хранящий личность Нарадаева, подходит поближе. Его шаг задевает покрытое изнутри огромным числом нервов пространство, и это заставляет "рот" открыться. Эти мегалодеревья гораздо сложнее, чем кажется, раз уж имеют нервные пучки.
Но в кабинете нет профессора. Наверняка он проверяет готовность кибернетического аппарата, или же преподает студентам. Если им вообще нужно преподавать что-то в мире, где знания можно закачать в мозг.
— Ну и где нам его искать? — спрашивает мусорщик.
— Не так и много мест тут, где мы можем его найти. Пошли, спросим у кого-нибудь. Тут же полно других кабинетов.
Но заходит и не нужно было. Из одной из комнат вышла сотрудница в одеянии с зелеными рукавами и колошинами. Ее рыжие волосы контрастировали с униформой, но бледно-бирюзовые глаза подходили идеально. Она не удивилась увиденным механоидам: за свой долгий стаж она насмотрелась на разнообразнейшие чудеса и ужасы. Она не удивилась работающим реинкарнарам и во время первой встречи, три дня назад.
— Простите, девушка, вы не можете нам помочь? Мы ищем профессора Сенга. Не знаете, где он? — спросила Табита.
— Как же, знаю. Он в ценчральной лаборачории. С самого учра не появлялся здесь. Ждеч вас, скорее всего, — ответила ученая.
— Спасибо. И еще один вопрос: где центральная лаборатория? — вопросил Гиви.
— Чечырьмя ярусами ниже, чам написано будеч. Удачи вам! — пожелала сотрудница и пошла в сторону лестницы, составив "Ангелу" и мусорщику компанию.
В остальных кабинетах каждый был занят своим делом и не высовывал и носа за дверь-"рот", словно побаиваясь, что та отрастит зубы и сомкнется, посмей кто-либо покинуть рабочее место в трудовое время. Нарадаев подумал, что это возможно: на Афродите не было ничего невозможного в плане извращений над природой.
У лестницы пути реинкарнаров и сотрудницы разошлись: рыжая девушка пошла вверх. Ее грация была удивительной для человека.
+Занятно. Я не видел здесь ни одного человека в средней форме. Физической форме. Эти транслюди многого добились.+ — переслал Нарадаев 2.0.
+Какими бы ни были их успехи, акцент побороть они не смогли. Ладно, когда оживу, однажды привыкну.+
+Я тебе больше скажу: ты сама начнешь говорить с акцентом. Может, давай со мной? Кем ты будешь здесь?+
+Я об этом не подумала. Забавно. Может, стану консультантом по коду реинкарнаров. Они ведь собираются колонизировать Гэйю. Могут и других крионных найти. Или даже рабочих реинкарнаров, кто знает?+
Четыре яруса-этажа минованы. Мягкие переливающиеся цвета светящихся тканей продолжают создавать фантасмагоричную обстановку.
— Это было прекрасное время. Когда Селена и Гэйя были живы. Я приходила домой, и обои подстраивались под мои мысли. Интересно, эти клетки реагируют на мысли? Вернее, еа выбросы гормонов? — задалась Табита вопросом.
— Узнаешь однажды.
Найти в извивающемся коридоре центральную лабораторию было несложно: входом в нее служила самая большая дверь.
Нарадаев и Паурс подошли к этому огромному рту. Он открылся, показав огромные размеры помещения. И не только размеры: он показал еще и острые шипы, что подтверждали идею мусорщика о зубах. Сотрудница не соврала. Пхомп Сенг и множество его коллег работали над устройством. Они были так заняты подготовлениями, что не заметили вошедших.
Аппарат был огромен. Полимерные трубки соединяли капсулу для реинкарнара, такую же цилиндрическую, как и те, что остались на Селене, с организмом, отдаленно напоминающим зеленую картофелину, размером не уступающую книжному шкафу. А она, в свою очередь, соседствовала с огромным перевернутым коконом бабочки.
— О, воч вы и здесь. Ну ччо, уважаемые, кчо будеч первым? — спросил профессор.
— Я. Я буду первым, — заявил Гиви.
— Ну ччо же. Проходи, усчраивайся. Сейчас саси чебя подключач, — сообщил Пхомп Сенг.
— Саси. Я уже слышал это слово. Что это значит?
— Сась – человек, который разбирается в неорганических технологиях. Англиковое название профессии.
"Ангел" неподвижно наблюдала за происходящим. Она не озиралась. Просто смотрела, что же будет.
После команды, заданной сасем в компьютер, чудом переживший в музейной коллекции тысячи лет, капсула пригласила Нарадаева внутрь. Он зашел. Двое других сасей, лысый и тощий, вскрыли механическую голову, после чего переходник выдвинулся из верхней части капсулы и подсоединился к реинкарнару.
— Удачи, Гивиан! — сказала Табита Паурс.
— И тебе! — ответил мусорщик.
Дверцы обратно не захлопнулись.
"Хорошее начало."
Копирование данных из накопителя началось. Системы охлаждения загудели: сказывалась старость системы и несколько кустарное ее восстановление. Да и жидкостного охлаждения было недостаточно.
— Профессор, эта система точно будет работать нормально? — поинтересовался Гиви.
— Должна, — сказал не сильно-то и уверенный голос Пхомпа.
"Какой финал! Все шансы на то, что не только этого меня, но и следующего не будет из-за сбоя. Последний Нарадаев."
По прошествии семи минут "Ангел" подошла к компьютеру. За копошащимися сасями не было ничего видно.
— Тринадцать процентов. Маловато, — прокомментировала последняя селенитка.
— Девушка, скажиче спасибо, ччо вообще рабочаеч! — взволновался третий сась, тот, который начал операцию. Его седые волосы не были ухоженными, равно как и бородка. У него просто не было времени смотреть за собой последнюю неделю.
А тем временем аппарат гудел все сильнее и сильнее. Пока не заглох.
— Он там не сломался? — спросил мусорщик.
— Нет, только подвисает немного, — ответила Табита.
— Он не подвисаеч. Эчо чруднодосчупные учасчки памячи, — заявил лысый.
— Ой, умоляю. Я когда-то сама с такими работала. Он подвисает. Уж поверьте последней с Селены.
Лысому, да и всем остальным сасям, не было чем возразить: челюсть отпала от такого заявления.
— Чогда почему профессор Сенг вас не пригласил сюда ассисченчкой?
— Хм, дейсчвичельно, чуч я просчичался... — ответил Пхомп.
"Им нужно было бубны выдать. Толку от них было бы побольше."
— Табита, возьми все под свой контроль. А то они меня угробят. И следующего меня. Профессор, подтвердите!
— Хорошо. Милочка, будече ассисченчом.
Через три минуты вновь зашумели охладители и "Ангел" ответила:
— Отвис. Тринадцать процентов, как и было. А вы тут про трудный участок памяти и бла-бла-бла... Вы, вообще, из сасей самый знающий?
— Да.
Паурс посчитала утверждение исчерпывающим и не ответила более ничего.
"Какой позор! Кто меня воскрешает!"
Процент копирования достигался ценой огромных нагрузок на дряхлый компьютер: чтобы продвинуться на одну сотую, нужно было ждать минуту, в лучшем случае – в два раза меньше.
Так процесс дошел до сорока пяти.
— Гивиан, теперь нам придется выключить тебя. Твои новые запоминания не дадут полностью скопировать тебя. Готов? — спросила Табита Паурс, "Ангел", охранявший мусорщика на всем пути на эту планету.
— Последнее желание можно? Хочу, чтобы следующий я жил не в сверхчеловеческом теле, а в простом.
— Думаю, эчо можно сделачь. Счарые шаблоны законсервированы, но мы можем воссчановичь их, — ответил Пхомп Сенг.
И больше Нарадаева 2.0 не существовало.
***
Запахло нашатырем. Глаза открылись, сердце бешено застучало, а легкие захотели вышвырнуть мерзкий запах.
Гиви понял, что был жив.
Он лежал под потолком, освещенным голубовато-белым светом.
Стук замедляется: нашатырем более не пахнет.
Сердце было готово к работе.
Грудная клетка приходит в норму: теперь она медленно поднимается от расширения легких.
Нарадаев задержал дыхание. Через полминуты он понял, что не может обходиться без воздуха. Видать, просьба была исполнена: не сверхчеловек.
И он вновь расслабился. Веки закрыли полусонные глаза, а конечности распластались на теплой, немного влажной поверхности, заменявшей кушетку. Наверняка это тоже была форма жизни, приспособленная под нужды афродитиан.
"Меня слепили по моим воспоминаниям?" — полусонный мозг хотел этого.
Полусонный мозг. Прощай, непоколебимость в расчетах искусственного!
Мусорщик поглядел на свои руки. Они были почти такими же, что и самые первые, лишь волосы покороче. Ну да ладно, отрастут. Это не могло не радовать. Это заставило лицо расплыться в довольной улыбке. Это сбросило груз с души.
Довольное сознание. Да здравствует выработка гормонов и прочей химии!
"Так, ладно. Хватит. Пора вставать. Впереди еще много дел."
Лежал он нагой.
"Не-не-не. Так дело не пойдет!"
— Персонал! Я очнулся! Готов к свершениям! Ладно, просто хочу одежду и проверить себя не крепкость, — голос тоже был привычным.
Сзади послышалось, как открывается дверь-рот. Кто-то, судя по шагу, девушка, зашла сюда.
Да, действительно, это была представительница прекрасного пола. Правда, уже не девушка, а женщина лет за сорок. Ее одеяние было абсолюто белым, разве что воротник был лазурным: рабочий персонал. Она держала в руках какую-то переноску.
— Держиче. Чак-чак, вы ведь Гивиан? — спросила она огрубевшим голосом.
— Он самый.
— Сразу говорю: косчюм одевачь не надо. Сас оденечся, живой.
Она открыла переноску, и белая масса вывалилась на кушетку. Пару секунд она безжизненно лежала, как обычная одежда, но потом, не то принюхавшись, не то уловив выдыхаемый углекислый газ, аки комары, не то еще каким-то образом, она начала наползать на Нарадаева, обволакивать его.
— Простите, а эта штука... кровь мою пить не будет? — вопросил Гиви с усмешкой в голосе. Наконец-то, за столько времени он может говорить с настоящей усмешкой.
— Неч, чолько поч.
Эта удивительная зверушка ловко пролазила даже между спиной и тем, на чем лежал Гиви. При этом Нарадаев чувствовал, как что-то крошечное отклеивается от него. Он подскочил и обнаружил, что все это время действительно лежал на живом существе: оно выпустило мелкие пиявочные присоски по контуру его тела.
— Ну и как это называть?! — растерялся мусорщик.
— Пичачельные вещесчва, воч как, пациенч!
— Ладно, все понял, извините.
Гиви вышел из палаты. Неровный пол коридора вел к другим палатам, где ждали своего часа другие. Афродитиане на старости лет могли позволить себе новые тела, вплоть до бесконечности перерождаясь, пока не надоест постигать бренный мир. По правде говоря, не было ни одного мафусаила, что прожил бы все две тысячи лет – останавливаются на шестой сотне обычно.
"Все палаты на нескольких. У меня одиночная. Странно. Что-то им от меня взамен нужно будет..." — с новым телом вернулась старая паранойя, не смоделлированная программа, а самая настоящая.
В коридоре ходили различные пациенты, все в таких же симбионтах, как и Нарадаев. Но из всей этой картины мусорщика тронула лишь молодая девушка с ребенком на руках. Малышу или малышке было не более года.
"Не будь этой медицины, не было бы и счастливого конца их истории..."
У Нарадаева сразу же возникло много вопросов, но ни один не был задан той молодой маме. Что произошло? Кто из них пострадал? Что они перенесли? Рак? Аварию? Съедение заживо бешеным диким зверем на пикнике? Кислотный дождь, обезобразивший старые тела? Или они просто ждут в этом отделении кого-то, кто им дорог? И что стало с тем человеком?.. Наверное, это небезразличие было следствием долгого безэмоционального периода.
И в этот момент в реабилитационное отделение вошел Сенг. Он озирался по сторонам, выискивая кого-то, и испугался, когда рядом с ним объявился Гиви.
— Ах, чьфу, вы меня напугали, — сказал он. — О, вам уже лучше? Я рад.
— Благодарю вас, профессор. Вы сейчас сильно заняты? Мне бы с вами поговорить.
— Заняч, но не сильно. Гивиан Сулейманович, вы не видели Лерию Норлон? Саничарка...
— Под сорок? Если да, то она в моей палате, — перебил оживший.
— О, спасибо. Сейчас с ней поговорю и у нас будеч свободно полчаса.
Он зашел в ту одиночную палату всего лишь на минуту, но эти шестьдесят секунд изменили его: из занятого человека он превратился в посвежевшего с лица.
— Чак ччо вы хочели?
— Не поймите меня неправильно, но мне интересно. Вы за бесплатно меня воскрешаете, Табиту тоже. Что мы вам должны за это? — спросил Нарадаев, спускаясь по лестнице вниз вслед за ним.
— О, ничего. Чем более Чабича. Мы были чронучы вашими воспоминаниями, эо сложно пережичь стойко, как вы. Ксчачи, ваша подруга очныне рабочаеч здесь, она – сась.
— Ааа... А можно ее увидеть?
— К сожалению, эчо невозможно. Ее воссоздаюч в коконе.
— Хотя бы на ее реинкарнара глянуть? — клянчил мусорщик.
— Чогда выходим здесь, — сказал Пхомп Сенг, а эти двое вышли через рот-дверь.
Достигнув лаборатории и зайдя внутрь, Гиви обнаружил себя расстерянным. Кокон пульсировал, саси усердно работали у компьютера. Видимо, за прошедшие недели капсулу сумели-ьаки починить, и внутри ничего не было видно: ее двери были закрыты.
— "Ангел". Здорово было ее знать. Профессор Сенг, опять, не поймите меня неправильно, у вас тут здорово, но это не мое. Как я могу вернуться в Астероидство?
— Чо есчь? Лерия вам ничего не рассказала?.. Аай, сейчас сам расскажу, вы же неинформированны...
Они вышли из лаборатории. Обеденный перерыв еще не прошел. В кафетерии главный церебролог за мешочком воды рассказал, как же много изменилось за последние три недели.
На орбите Афродиты объявился флот Конфедерации. Совет вождей подготовился к отправке вирусных снарядов. Но оказалось, что Трехсистемье пришло с миром. Линкоры, во главе которых стоял флагман сената, известили о начале новой эры, Эры Единства. Переговоры велись не только между вождями и сенаторами Конфедерации, но и с участием адмирала Флота Экспансии, Воркиса Файргона, прибывшего из Солнечной Системы, центра растущего Второго Униона, используя червоточину Сентаура. Десятки флотилий, управляемых лучшими адмиралами космического флота Эрсы, направились в разные концы покоренного когда-то космоса. Первыми прибыли разведывательные корабли-первопроходцы, но почему-то связь с ними пропала. И Конфедерации Трехсистемья пришлось сложить оружие перед мощью Файргона: его флотилия укомплектована зондами-"миссионерами", управляемыми биокомпьютерами на основе водорослей. То, что солнечная цивилизация сохранила и преумножила знания прошлого, тем более в плане биологии, подтолкнуло Афродиту к вступлению во Второй Унион.
— То есть... Эти инопланетяне были зондами?.. — откровение поломало картину мира для мусорщика.
— Именно, друг мой. А еще у них официальный язык – англик!!! Ох, не зря, значич, мы его учили... — довольно доедал какую-то стрепню профессор.
— Тогда чего их миссионеры атаковали нас?
— У них неч оружия. ЭМИ их защищаюч. Вспомни, ччо говорил чоч зонд. Ви а эрс флич оф экспэншн. Ви кэм фром Эрс. Зэ харч оф хъюмн рэйс. Эчо на англике сказано про чо, ччо они – эрсианский Флоч Экспансии, ччо с сердца человеческой расы, Эрс. Чеперь мы – один народ. И чы сможешь вернучься в Асчероидсчво когда угодно: уже рейсы есчь на Арес.
— Вау. Спасибо, профессор, но разве вы меня проспонсируете?
— А как же Оскар Чорнак? Про него вы забыли. Через два дня он лечич на Арес с командой. И, предсчавьче себе, не на аммониче, а корабле бывшей Конфедерации на симпозиум. На экспресс-судне! На скоросчи свеча! Спасибо Экспансии.
— И что дальше? Как мне дальше добираться? — недоумевал Нарадаев. Все слишком красочно, здорово и оптимистично.
— Уже ходяч рейсовые до Посейдона. У нас оччуда несколько инчернов. Еще неделю назад они были секречными учеными, все меня на десячь-пячнадцачь леч счарше, эчого меня, а здесь их знаниям цена – грош. Одна обалдеваеч с чого, ччо до Ачласа раньше пару недель в очпуск лечала, а сейчас досюда за...
— Это я понял, профессор Сенг. Но что я, "зайцем" летать буду? Меня ж выкинут в космос! — утрировал и одновременно парировал идеи Пхомпа Гиви. — Кто меня проспонсирует деньгами на билеты?
— Хм, дейсчвичельно. Думаю, ччо-нибудь придумаем.
"Вот вроде он и молодо выглядит, но мозг стариковский. Сколько тел поменял? Или это у него в личности – рассеянность? Как он тогда вообще профессором стал?"