-Не чавкай. И передай мне перец.

Это был первый воскресный ужин месяца. Мать истратила все накопленные талончики, чтоб сделать этот борщ. Борщ - это целое событие: с одной тарелки борща можно работать целых два дня! Конечно Борька Кайдановский говорил, что борщ давно уже не усваивается человеческим организмом, но что он мог знать? Если этот слюнтяй не может пережить всего одной ночи поноса, ради действительно вкусной и главное калорийной пищи, то пусть тогда жрет свои синтезированные батончики! Правда, от них хоть и не несет, но из ушей они уже точно лезут.

-Сегодня сына старого Бойко принесли, - младший смаковал новость, медленно, как бы невзначай роняя слова изо рта, - Он за сахаром наверх полез. Старый Бойко его на руках, до департамента по отходам нес. Рыдал как девченка!

Мать опустила ложку в тарелку и перекрестилась:

-Бедный. Сначало жена, теперь сын. Видно господь действительно сильней всего испытывает своих самых любимых сыновей.

Отец засмеялся. Его всегда смешило разглагольствование про Господа, про наступивший Апокалипсис и про Антихриста среди людей. Он был человеком дела: когда местный совет сказал: 'Размножайтесь!', он размножался, когда сказали: 'Работайте!', он работал. Порой казалось, что когда скажут 'Умирайте!', он и здесь все выполнит на ура. Отец терпеть не мог либералов, юристов, психологов. А еще попов. Именно попом и был старый Бойко, за что и был признан отцом главным врагом народа.

-Ну, тогда мы самое любимое Господом поколение, - смеялся отец.

-Па, мы не так плохо живем. А ты, младший, нашел о чем за обедом говорить.

Не смотря на то что, старший сын и был вторым работающим мужчиной в доме и имел право голоса, с собой спорить отец не позволял.

-Не так плохо живем? Ты смеешься? Мы питаемся синтезированным дерьмом, работаем как проклятые и ты говоришь 'не так плохо живем'! - отец разозлился не на шутку. Крики его должно быть слышали даже соседи. Не слыша собственной речи, он ожесточенно жестикулировал, при этом не прекращая прихлебывать из тарелки борщ. Одним из таких прихлебываний, он перевернул тарелку на себя, - Твою то!, - он отодвинулся от стола и встал., - я потерял двух сыновей. Сосед потрерял двух сыновей и дочь. Заметь, ни он, ни я не рыдали! На следующий день после того, как на лесопилке умер ваш брат, я пошел на работу и никто не подумал меня обсуждать. Думайте не знали? Нет, просто все, едрить налево, понимали, что я человек дела, а не какой нибуть там поп.




Несу я вам Слово, ибо Бог покинул нас. Когда падали первые бомбы мы взывали к Нему. Христиане, иудеи, мусульмане, индуисты... Все взывали к своим богам. Когда первые бомбы упали, мы перестали молиться и спрятались под землю. Бункеры спасли нас надежней чем вера. Атомная зима, которой мы все так боялись, оказалась куда меньшим злом, чем 'мертвая рука' на кнопках начала бомбардировок. Автоматизированные шахты добывали матерьял, для автоматизированных фабрик, которые делали бомбы, которые скидывали опять же автоматизированные самолеты. Наше желание ничего не делать погубило нас. Уже двадцать пять лет мы сидим под землей, только иногда выбираясь на землю, для того, чтоб тайком забрать необходимые нам блага. Мы вычислили периоды, когда ведется бомбардировка, нашли укрытия на поверхности земли, но мы всеравно погибали там. Мы увеличили наши бункеры, создали новое правительство, но что нам это дало? Ничего. Ни правительство, ни Бог. И очень похоже, что второй изрядно приложил руку ко всему этому.

Вот что пришло мне вчера в голову, когда я нес сына в здание, где его тело должны были безжалостно переработать на нужные нашему, как это называют нынешние политики, социуму. Раз политики начали войну, мы отвернемся от них, а раз бог отвернулся от нас, мы обратимся к дьяволу. Да, да, именно враг рода человеческого, поможет нам изжить себе старого человека и создать нового. Вы всего лишь должны посмотреть в другую сторону. Вы молчите, некоторые из вас смеются, но часть пойдет со мной. Та часть которой суждено выжить.


-Знаете что мне Борька сказал? Что старый Бойко превратился в волка. Когда он колдовал, с ним (ну, с Бойко то есть) был отец Борьки. Так вот, он Борьке все-е-е рассказал.

Мать перекрестилась, брат покрутил пальцем у виска, отец засмеялся:

-Вот уж возможно. Я после того, как он ту хрень про дьявола в лекционном зале рассказывал, все от него могу ожидать. А Кайдановский, во дает! После выступления Бойко, так хорохорился, а сам тоже, иш, в волшебники подался. Тоже мне, сатанисты.

-Сегодня старосту встретил, сказал, что если я найду одного из этих в рабочем коллективе, мне вне очереди талон на колбасу дадут. Видать не совсем дураки эти сатанисты, раз Совет ими так интересуется, - ответил старший сын, - я про таких в книжке одной читал. Они диссидентами называются. Это те кто место того что бы работать, речи умные говорят и демонстрации устраивают.

Отец одобрительно кивнул сыну:

-А как же. Будь у меня в семье такой дармоед, я бы его лично, своими собственными руками удушил бы!


Ярость. Первое ощущение, это ярость, от понимание насколько несовершенен человек. Здесь столько запахов, следов. Взрывчатка чуется за милю отсюда. А какая сила! Всем телом ты ощущаешь, что прыжок в четыре метра - это ерунда.

Второе ощущение - это голод. Он перебивает ярость. Надо срочно что-то сьесть. Не синтетику, запах который кажется теперь убийственным.

Когда он увидел, что вонзил зубы в какую-то девушку, пришел страх. Страх, что поймают, отомстят, что сил не хватит, что вся эта мощь, это и вовсе иллюзия. Но страх снова перебил голод. Голод сильнее страха.


На столе лежал разрезанный батон колбасы. В колбасе чувствовалась соя, но это было к лучшему. Углеводы хорошо усваиваются. Много вкусной и легкоусвояемой энергии.

На сегодняшнем застолье нехватало старшего сына. Стул на его месте был задвинут, но отрезанный шмат колбасы лежал на положенном месте.

-У старшего на заводе стачка. Народ, черт его побрал поддерживает этих дармоедов. Как там старший говорил? Диссиденты. Черт бы их побрал. Многие виделят и фокус старого Бойко. 'Это новый виток эволюции',- вот что говорят эти умники. Ничего. Завтра Бойко казнят, а сегодня по всему городу будут объявлять об исчезнувших людях, а завтра его казнят.

Убивать его будут на улице: говорят, специально для него придумали какую-то особенную казнь.

Мать вздохнула. Она редко говорила: с мужем спорить было бесполезно, в детях же она узнавала его точную, пусть и уменьшенную копию. Никакой жалости, одни голые принципы и вера в свою правоту. Бедный, бедный Бойко...


Почему они так ненавидят меня? Я не убивал никого из них, среди них нет ни одного человека убитого мной.

Почему вы плюете в меня? А эта шляпа из проволки? Меня всю ночь били, смеялись надо мной, но при всем при этом не осмеливались развязать.

Развяжите меня, вы, ублюдки! Я вас всех здесь перебью как овец. Вы стадо и Я Пастырь ваш .

Стойте, за что вы распинаете меня? Зачем вы приковываете меня к этой железной махине, зачем вы издеваетесь над моим телом? Я не Иисус! Вы думали я смогу спасти вас, но нет! Моя сила даже не от бога, а сатана не дал мне возможности сойти с креста.

Идите за мной, ведь Я Пастырь ваш, а вы стадо мое...


-А отца Борьки сегодня сожгут. Борька говорит, что могли бы как Бойко казнить, но у правительства сейчас денег нет. Он говорит, что когда деньги будут, они его заново, правильно казнят. А сейчас это просто так.

Сегодня снова был борщ. С появлением урожая, новое правительство раздала овощи всем подряд, не обращая вними ния на талоны. Урожая хватило всем, но только на один раз. Весь год теперь, всем без исключения придется жрать эти чертовы синтетические батончики.

-Когда за мной придет инквизиция, я хочу чтоб вы меня пристрелили, -проворчал отец, - я достаточно про них слышал, чтоб желать попасть в их застенки.

-Па, да хватит тебе. Зачем мы им нужны? Бойко мы не поддерживали, даже наоборот, всячески его порицали. Работаем мы хорошо. Семья у нас большая. Мы чисты, - ответил старший.

-Ты идиот, да? Это не наше старое правительство, у них совсем другие приоритеты. Им не важно кто ты, им важно во что ты веришь. Им важно чтоб ты не онанировал перед сном, чтоб ты не заглядывался на мужчин, постился, по воскресеньям ходил в церковь на исповедь. Я бы рад бы, но они ведь спросят: 'Ты всю жизнь говорил, что религия для идиотов, а сейчас так рьяно молишься, что у нас в церкви на полу вмятина. Не истинно ты веришь, надо веру твою проверить. И конец мне!

Повисла неловкая тишина. Тик и так, и тик, и так говорили часы на стене. Периодично, со стороны младшего раздавалось хлюпанье борща. Внезапно хлюпанье оборвалось:

-Па, а что такое 'Онанировать'?

Вчера я убил ночь. Я выстрелил из того ружья, с которым до этого охотился на зиму. Я зарядил ружье минутами крупного калибра и выстрелил. Я убил ее наповал, но она была такой большой, что я не смог ее унести. Но несмотря на это, я был очень доволен. Ночь — это вам не хуры-муры, это не какой-то медведь или заяц. Это ночь. Она такая одна. И я сел и стал ждать пока придут Другие и станут ее есть. Другие всегда приходят. Когда умирает заяц, Другие — это лисы и волки, когда умирает человек, Другие — это червяки, но если человек богатый и известный, Другие — это еще и журналисты и репортеры. Но Другие так и не пришли. Постепенно ночь стала тухнуть. От ее тело пошел запашек и люди начали просыпаться. По мере того как люди просыпались, ночь разлагалась все сильней и запах ее все сильнее бил мне в нос. Тело ее тоже все исчезало. «Другие просто невидимы, - подумал я, - их привлек запах разложения и они медленно поедают ее.» Постепенно Другие доели ночь. Стало совсем светло и люди повыходили на улицы. Но запах ночи еще до вечера витал в воздухе. Когда вечером я вышел на улицу, на город опустилась тьма. «Но как же так? - думал я, - я ведь убил ночь?» И тут я понял, что ночь и тьма не были одним целым. Ночь мертва. Будет утро, день, вечер, потом опять утро и так покругу. Ночи больше небудет. Некогда будет спать, считать овец, смотреть сны. Мне стало жалко ночь и я заплакал.

-Знаете, мы очень давно знакомы и я думаю, что вы заслужили откровенность: эта лихорадка не даст вам прожить и до утра. Я знаю, это неприятно звучит, но за те года, что я в море, я понял, что откровенность многого стоит.
«Да ничерта она не стоит! - думал капитан, - ну ты и ублюдок». А с другой стороны, что ему надо было сказать? «Капитан, вас конечно знобит уже третий день, вы с трудом дышите, но это ничего — к утру вы будите как огурчик».
-Нет, вы знаете: мне действительно жаль что так все кончается. Я на корабле не намного меньше вас, капитанов перехоронил наверно дюжину, но с вами тяжело расставаться. С вами команда всегда чувствовала себя надежно как за каменной стеной: если часть товара пропала — вы нас защищали, пиратам вы всегда предпочитали заплатить, чем рисковать командой... А вы знаете, это дорогого стоит. Я женат, у меня ребенок в конце концов!
Старший помошник скрючился и закусил губу:
-Поймите меня правильно, кораблем надо управлять. Все отлично понимают, что замеять до прибытия вас должен я, но команда в плохом расположении духа. Могут быть проблемы. Вы не могли бы обьявить меня своей заменой?
-У входа в каюту стоит мешок. Где-то на верху лежит мундир. Возьми из мундира письмо — это мои рекомендации тебя на должность капитана. По приплытию отдашь сеньору Эдмону - он будет ждать корабль. Команде этого тоже хватит.
-Спасибо, капитан. Удачи вам там...
Помошник исчез во тьме. Этой тьмой была переполнена вся комната, из тьмы же проглядывал только стул и сидящий на нем собеседник. На этот раз, это был мужчина, лет тридцати. Капитан плохо помнил его: он знал, что тот хороший моряк, но близко с ним не был знаком с ним. Не имени, не звания, только смутное воспоминания лица.
-Капитан, мне нужен ваш совет. Я уже пятнадцать лет в море и буквально перед плаваньем женился. «Это твое последнее плаванье, - сказал я себе, - ты накопил достаточно денег, чтобы открыть дело на суше.» Но сейчас ко мне подошел старший помошник и сказал, что ему нужен будет кто-то, чтоб занять его место. Я не хочу нарушать свое обещание, но в команде нет больше никого, кто мог бы соответствовать этой должности! Я чувствую, что совершаю, что-то вроде предательства. Капитан, как мне поступить.
Жуткая боль очередной раз накрыла капитана. Потребовалась добрая минута, чтоб заставить себя говорить:
-Парень, дело твое. Я как капитан прошу тебя остать ся еще на одно плаванье, Найди какого-то паренька, подготовь его и оставь вместо себя. Ты волен делать как хочешь, но это моя просьба.
Быстрые шаги в темноту, новая волна боли, новое лицо. Мальчишечье, заплаканное лицо.
-Капитан, я знаю вы выдержите. Вы сильный. Помните, когда мы плыли из Испании, я ударился об борт и сломал себе челюсть. Вы тогда сказали : «Соберись, не будь тряпкой!», после чего улыбнулись и достали флягу с ромом. Вы знаете, я с тех пор не плакал. Даже когда мать умерла, я не плакал. Сейчас я последний раз плачу. Вы завтра встанете, и я снова не буду плакать. Я буду мужчиной.
Внезапно боль прошла. Тьма окончательно поглотила комнату. Больше небыло не звука, не света. Внезапно из темноты раздался голос:
-Ты готов? Нам пора идти.
Капитан улыбнулся:
-Почему ты так долго? Я ждал.
-Ты должен был кое-что увидеть.
-Мальченка жалко. Знаю я таких: одни на свете, корабль для них вся, капитан же, заместо отца. Сам был таким.
Послышался шорох. Казалось чьи-то невидимые плечи дрогнули воздухе, показывая полное недоумение их обладателя.
-Он справится. Ты так ничего и не понял?
-Говорят в последний миг жизни, перед глазами проходит вс жизнь... Так это и есть моя жизнь? Все эти люди — вся их горечь и радость, все их трудолюбие и гордость — это и есть моя жизнь?
-Нет, что ты. Этот корабль — твоя жизнь: днище — твои идеалы, паруса и корма — твоя гордость, весла — твоя честь, мечты же — провизия, без которой любое плаванье невозможно.
-А что дальше?
-Еще один корабль. Более чистый, быстроходный, паруса из чистого шелка. Я думаю ты его заслужил.
Внезапно в темноте появились звезды. Свет луны освятил фигуру впереди.
-Я просто подумала, что не стоит плыть, когда не видны звезды. Можно сбиться с курса и напароться на рифы. Пойдем же. Твоя команда ждет тебя.

Это утро было знаменательно в первую очередь тем, что на Землю спустились громадные корабли на трех ногах. Не теряя времени, орда гнусных инопланетян обрушилась на не в чем не повинных гражданских. Доблестная армия Америки, Англии, России, Германии и других стран с усилием пыталась сдержать напор гнусных захватчиков. Танки стреляли по треножникам, ракетные установки, что есть мочи, обстреливали висящие в небе корабли, но все безрезультатно – удары не оставляли на инопланетных машинах ни царапины. За первый день нашествия инопланетян ( Предположительно Марсиан. Многие астрономы, говорили, что наблюдали, как корабли опускались с Марса ) человечество потеряло такие памятники культуры, как Биг Бен, статуя «Христа Искупителя» в Рио-де-Жанейро, статуя Свободы в Нью-Йорке, «Рабочий и Колхозница» в Москве. В течении нескольких часов, ООН собрало мировую конференцию по решению этой проблемы. По итогам ее, 190 стран-членов ООН должны были провести вооруженную операцию, по захвату инопланетного Треножниконосца. В операции отказались участвовать Япония и Италия (первая отказалась комментировать свою позицию, вторая же, объявила происходящее «Карой Господней».) Надвигалась буря.
В это время, Командор Марсианских войск, Иййо Йониус проводил беседу со своим адъютантом Гайо Ойнором. Со стороны это выглядело, как игра в шашки: два щуплых индивида передвигали, по бумажному, обложенному различными бумагами полю, фишки. Но если присмотреться, то можно было разглядеть, что щуплые индивиды, совсем даже не индивиды, что на поле, вместо фишек была расставлена разнообразная техника и что собственно поле, было ничем иным, как картой.
-Да, вот сюда к вот этому городу. Три треножника думаю хватит. Я надеюсь, ты не слишком задраивал люки? – осведомился Командор Иййо.
-Нет, Командор, как выи сказали: никаких замков, запоров.
Командор задумчиво почесал подбородок, но тут же поднял самый длинный палец вверх:
-А лестницу? Лестницу, дырявая твоя голова, ты поставил? Ты что думаешь, они карабкаться должны?!
Адъютант удивленно уставился на Иййо:
-Как же, Командор, отличные лестницы, красные, чтоб их лучше было заметно.
-Браво, Гайо! Считайте, орден, « За разведывательную работу» ваш! – Командор уселся в кресло, причмокнул губами и произнес, - Знаете, все-таки Устав действительно умно составлен. Некоторые правила просто гениальны! Никогда бы не подумал, что буду устанавливать контакт так. А в уставе, прям точно сказано: «Ознакомьтесь с культурой будущего союзника». Наши разведчики набрали местных книг и фильмов и что они видят? Контакт они представляют не иначе, как нападение, которое они героически, но из последних сил отражают. И вот, теперь мы полностью готов контакту. А вот если бы я не знал ничего об их культуре, чтобы я сделал? Подарил бы их правителю букет арийодий, объяснил бы принцип работы фруйа, а они на нас бы крайне обиделись. И на тебе: никакого Контакта. А Контакт – это не ерунда какая-то. Наши планеты ждет долгое и ,я надеюсь, плодотворное сотрудничество.