Родрик Годерберг чувствовал подвох в каждом его слове. Он говорил прерывисто, иногда кашлял, а иногда и вовсе останавливался и подолгу вглядывался в жгучие глаза своего брата, каким-то рыбьим и фальшивым взглядом. Наконец Родрик не выдержал и спросил:
— Ты брал взятки?
— Что-о-о? Какие взятки, брат! Я работаю на наше благо. Разве мои принципы могли пошатнуться. Разве деньги могли встать между нами?
— Ну откуда тогда все эти бордели и оккультные клубы?
— Ничего не знаю… Я… Я… Я не брал! Клянусь…
— Твои клятвы ничего не стоят. Мы столкнулись с некромантом! Представь себе с некромантом! Магия и так вредит нашим механизмам. А тут чёрная! Сильная чёрная магия!
— Надеюсь вы одолели его?
— Одолеть то одолели. Но очевидцы утверждают, что его последователи носили проклятые кольца… Кто знает сколько ещё этих колец на дирижабле…
— Ты так интересно рассказываешь… Но позволь мне отдохнуть… Мне что-то не хорошо… — после этих слов Годрик начал натужно кашлять, делая вид что ему плохо.
— Ты издеваешься? Ай! Ну тебя! У меня есть более важные дела! — сказал Родрик и в досаде вышел из комнаты.
Он следовал по коридору, а за ним тянулась вереница из полицмейстеров, рабочих и прочего персонала судна. Дела брата легли на его плечи и пока он болеет, он будет исполнять все обязанности по управлению дирижаблем.
— Мистер Годерберг! — вдруг показался рабочий, весь в саже и с сильно обожжённой рукой.
— Мистер Годерберг! Пожар!
— Как? Не может быть!
— Один из пиратов отступая выстрелил в печь оттуда посыпались угли и искры и машинное отделение загорелось!
— Нельзя терять ни минуты! Сколько парашютов у нас есть? — спросил Родрик.
— Всего триста! Остальные триста забрали бандиты! — сказал глава полицмейстеров.
— Вот же проклятые псы! — несвойственно выразился Годерберг.
— Всех оповестить! Всех женщин и детей к шлюзу! Будем эвакуировать!
Родрик стоял и успокаивал женщин, которые не хотели прощаться навсегда со своими мужьями. Многие отказались. Но Годерберг не терял надежду, что они одумаются и берег парашюты.
Выстроилась очередь. Плач детей и женщин гулом пронизывал дирижабль. Женщины прыгали с парашютами с криками и паникой.
Наконец осталась последняя… А подле ещё валялось несколько парашютов.
— Разойдись! — крикнул здоровёхонький Годрик Годерберг.
Он схватил парашют, мигом одел и приготовился к прыжку.
— Стоять! — гаркнул Родрик Годерберг схватив своего брата за руку.
Но было уже поздно. Годрик прыгнул вниз, потянув за собой Родрика.
Родрик не сразу понял что происходит. Но осознав, он обхватил руками грудь братца и летел постепенно сползая до самых ног. Наконец Годрик дёрнул за кольцо и парашют раскрылся.
Младший брат чуть не упал, но удержавшись взобрался опять до груди, хватаясь за тело старшего.
— Ты урод! Моральный урод! Как можно было!? — крикнул Родрик.
— Хочешь жить умей вертеться! Ничего личного братец. Просто мне ещё рано умирать. Ты как хочешь, а я желаю умереть в восемьдесят лет в постели с какой-нибудь цыпочкой!
— Вот же урод!
Они разом оглянулись на дирижабль. Пламя охватило его, дошло до части наполненной газом и внезапно он вспыхнул как спичка и устремился вниз. Были слышны крики и люди горящие люди в ужасе выпрыгивали из шлюза. Это был конец. Конец этой эпопеи под названием «Годербург».
— Ты брал взятки?
— Что-о-о? Какие взятки, брат! Я работаю на наше благо. Разве мои принципы могли пошатнуться. Разве деньги могли встать между нами?
— Ну откуда тогда все эти бордели и оккультные клубы?
— Ничего не знаю… Я… Я… Я не брал! Клянусь…
— Твои клятвы ничего не стоят. Мы столкнулись с некромантом! Представь себе с некромантом! Магия и так вредит нашим механизмам. А тут чёрная! Сильная чёрная магия!
— Надеюсь вы одолели его?
— Одолеть то одолели. Но очевидцы утверждают, что его последователи носили проклятые кольца… Кто знает сколько ещё этих колец на дирижабле…
— Ты так интересно рассказываешь… Но позволь мне отдохнуть… Мне что-то не хорошо… — после этих слов Годрик начал натужно кашлять, делая вид что ему плохо.
— Ты издеваешься? Ай! Ну тебя! У меня есть более важные дела! — сказал Родрик и в досаде вышел из комнаты.
Он следовал по коридору, а за ним тянулась вереница из полицмейстеров, рабочих и прочего персонала судна. Дела брата легли на его плечи и пока он болеет, он будет исполнять все обязанности по управлению дирижаблем.
— Мистер Годерберг! — вдруг показался рабочий, весь в саже и с сильно обожжённой рукой.
— Мистер Годерберг! Пожар!
— Как? Не может быть!
— Один из пиратов отступая выстрелил в печь оттуда посыпались угли и искры и машинное отделение загорелось!
— Нельзя терять ни минуты! Сколько парашютов у нас есть? — спросил Родрик.
— Всего триста! Остальные триста забрали бандиты! — сказал глава полицмейстеров.
— Вот же проклятые псы! — несвойственно выразился Годерберг.
— Всех оповестить! Всех женщин и детей к шлюзу! Будем эвакуировать!
Родрик стоял и успокаивал женщин, которые не хотели прощаться навсегда со своими мужьями. Многие отказались. Но Годерберг не терял надежду, что они одумаются и берег парашюты.
Выстроилась очередь. Плач детей и женщин гулом пронизывал дирижабль. Женщины прыгали с парашютами с криками и паникой.
Наконец осталась последняя… А подле ещё валялось несколько парашютов.
— Разойдись! — крикнул здоровёхонький Годрик Годерберг.
Он схватил парашют, мигом одел и приготовился к прыжку.
— Стоять! — гаркнул Родрик Годерберг схватив своего брата за руку.
Но было уже поздно. Годрик прыгнул вниз, потянув за собой Родрика.
Родрик не сразу понял что происходит. Но осознав, он обхватил руками грудь братца и летел постепенно сползая до самых ног. Наконец Годрик дёрнул за кольцо и парашют раскрылся.
Младший брат чуть не упал, но удержавшись взобрался опять до груди, хватаясь за тело старшего.
— Ты урод! Моральный урод! Как можно было!? — крикнул Родрик.
— Хочешь жить умей вертеться! Ничего личного братец. Просто мне ещё рано умирать. Ты как хочешь, а я желаю умереть в восемьдесят лет в постели с какой-нибудь цыпочкой!
— Вот же урод!
Они разом оглянулись на дирижабль. Пламя охватило его, дошло до части наполненной газом и внезапно он вспыхнул как спичка и устремился вниз. Были слышны крики и люди горящие люди в ужасе выпрыгивали из шлюза. Это был конец. Конец этой эпопеи под названием «Годербург».