XGM Forum
Сайт - Статьи - Проекты - Ресурсы - Блоги

Форуме в режиме ТОЛЬКО ЧТЕНИЕ. Вы можете задать вопросы в Q/A на сайте, либо создать свой проект или ресурс.
Вернуться   XGM Forum > Warcraft> Академия: форум для вопросов> Желтая пресса: обучающие статьи
Ник
Пароль
Войти через VK в один клик
Сайт использует только имя.

 
Sergey
Старейший
offline
Опыт: 44,363
Активность:
Сюжетникам о создании трагедии (или Поэтика Аристотеля)
Недавно прочитал достаточно интересное произведение - "Поэтика" Аристотеля. Там Аристотель пишет про то, какие бывают сюжеты и как их составлять. Прочитал с интересом, т.к. кое-что перекликалось с моей статьей "Написание сюжета для РПГ". Интересно узнать мнениедругих сюжетников, что они об этом думают.

Итак, приведу цитаты фрагментов, которые могут быть интересны сюжетникам:
Цитата:
...
В каждой трагедии непременно должно быть шесть (составных) частей,
соответственно чему трагедия обладает теми или другими качествами. Эти
части: фабула, характеры, мысли, сценическая обстановка, текст и
музыкальная композиция. К средствам воспроизведения относятся две части, к
способу воспроизведения одна, к предмету воспроизведения три, и кроме
этого - ничего. Этими частями пользуются не изредка, а, можно сказать, все
поэты, так как всякая трагедия имеет сценическую обстановку, и характеры,
и фабулу, и текст, и музыкальную композицию, и мысли.
Важнейшая из этих частей - состав событий, так как трагедия есть
изображение не людей, а действий и злосчастия жизни. А счастье и
злосчастье проявляется в действии, и цель трагедии (изобразить)
какое-нибудь действие, а не качество. Люди по их характеру обладают
различными качествами, а по их действиям они бывают счастливыми или,
наоборот, несчастными. Ввиду этого поэты заботятся не о том, чтобы
изображать характеры: они захватывают характеры, изображая действия.
Таким, образом действия и фабула есть цель трагедии, а цель важнее всего.
Кроме того, без действия трагедия невозможна, а без характеров возможна.
Ведь трагедии большинства новых поэтов не изображают (индивидуальных)
характеров, и вообще таких поэтов много. То же замечается и среди
художников, например, если сравнить Зевксида с Полигнотом: Полигнот
хороший характерный живописец, а письмо Зевксида не имеет ничего
характерного. Далее, если кто стройно соединит характерные изречения и
прекрасные слова и мысли, тот не выполнит задачи трагедии, а гораздо более
достигнет ее трагедия, хотя использовавшая все это в меньшей степени, но
имеющая фабулу и надлежащий состав событий.
Подобное бывает и в живописи. Если кто размажет самые лучшие краски в
беспорядке, тот не может доставить даже такого удовольствия, как
набросавший рисунок мелом. Кроме того, самое важное, чем трагедия увлекает
душу, это части фабулы - перипетии и узнавания. Доказательством выше
сказанного служит еще то, что начинающие создавать поэтические
произведения могут раньше достигать успеха в диалогах и изображении
нравов, чем в развитии действия, как, например, почти все древние поэты.
Итак, начало и как бы душа трагедии - это фабула, а второе - характеры.
Ведь трагедия - это изображение действия и главным образом через
него изображение действующих лиц. Третье - мысли. Это способность говорить
относящееся к делу и соответствующее обстоятельствам, что в речах
составляет задачу политики и ораторского искусства. Нужно заметить, что
древние поэты представляли своих героев говорящими как политики, а
современные - как ораторы.
Характер - то, в чем проявляется решение людей, поэтому не выражают
характера те речи, в которых неясно, что известное лицо предпочитает, или
чего избегает; или такие, в которых совершенно не указывается, что
предпочитает, или чего избегает говорящий.
Мысль - то, посредством чего доказывают существование или несуществование
чего-нибудь, или вообще что-нибудь высказывают.
Четвертое - текст. Под текстом я понимаю, как сказано выше, объяснение
действий посредством слов. Это имеет одинаковое значение как для
метрической, так и для прозаической формы.
Из остальных [пяти] частей музыкальная композиция составляет важнейшее
украшение трагедии. А сценическая обстановка, правда, увлекает душу, но
она совершенно не относится к области нашего искусства и очень далека от
поэзии. Ведь сила трагедии сохраняется и без состязаний и без актеров.
Притом в деле постановки на сцене больше значения имеет искусство
декоратора, чем поэта.

...
У нас уже принято положение, что трагедия есть воспроизведение действия
законченного и целого, имеющего определенный объем. Ведь бывает целое и не
имеющее никакого объема. Целое - то, что имеет начало, середину и конец.
Начало есть то, что само, безусловно, не находится за другим, но за ним
естественно находится или возникает что-нибудь другое. Конец, напротив,
то, что по своей природе находится за другим или постоянно, или в
большинстве случаев, а за ним нет ничего другого. Середина - то, что и
само следует за другим и за ним другое. Поэтому хорошо составленные фабулы
должны начинаться не откуда попало и не где попало кончаться, а
согласоваться с выше указанными определениями понятий. Кроме того, так как
прекрасное - и живое существо, и всякий предмет - состоит из некоторых
частей, то оно должно не только иметь эти части в стройном порядке, но и
представлять не случайную величину. Ведь прекрасное проявляется в величине
и порядке, поэтому прекрасное существо не может быть слишком малым, так
как его образ, занимая незаметное пространство, сливался бы, как звук,
раздающийся в недоступный ощущению промежуток времени. Не должно быть оно
и слишком большим, так как его нельзя было бы обозреть сразу; его единство
и цельность уходили бы из кругозора наблюдающих, например, если бы
какое-нибудь животное было в десять тысяч стадий. Поэтому как
неодушевленные предметы и живые существа должны иметь определенную и
притом легко обозримую величину, так и фабулы должны иметь определенную и
притом легко запоминаемую длину. Определение этой длины по отношению к
сценическим состязаниям и восприятию зрителей не составляет задачи
поэтики. Ведь если бы нужно было ставить на состязание сто трагедий, то
время состязаний учитывалось бы по водяным часам, как иногда, говорят, и
бывало. Что же касается определения длины трагедии по самому существу
дела, то лучшей по величине все гда бывает та фабула, которая развита до
надлежащей ясности, а чтобы определить просто, скажу, что тот предел величины
драмы достаточен, в границах которого при последовательном развитии событий
могут происходить по вероятности или по необходимости переходы от несчастья к
счастью или от счастья к несчастью.

Фабула бывает единой не в том случае, когда она сосредоточивается около
одного лица, как думают некоторые Ведь с одним лицом может происходить
бесчисленное множество событий, из которых иные совершенно не представляют
единства. Таким же образом может быть и много действий одного лица, из
которых ни одно не является единым действием. Поэтому, кажется, ошибаются
все те поэты, которые создали "Гераклеиду", "Тезеиду" и подобные им поэмы.
Они думают, что так как Геракл был один, то отсюда следует, что и фабула о
нем едина. А Гомер, который и в прочих отношениях отличается от других
поэтов, и тут, как кажется, правильно посмотрел на дело [благодаря
какой-нибудь теории, или своим природным дарованиям]. Создавая "Одиссею",
он не изложил всего, что случилось с его героем, напр., как он был ранен
на Парнасе, как притворился помешанным во время сборов в поход. Ведь ни
одно из этих событий не возникало по необходимости или по вероятности из
другого. Он сгруппировал все события "Одиссеи", так же как и "Илиады",
вокруг одного действия в том смысле, как мы говорим. Поэтому, как и в
других подражательных искусствах, единое подражание есть подражание одному
предмету, так и фабула должна быть воспроизведением единого и притом
цельного действия, ибо она есть подражание действию. А части событий должны быть
соединены таким образом, чтобы при перестановке или пропуске какой-нибудь
части изменялось и потрясалось целое. Ведь то, что своим присутствием или
отсутствием ничего не объясняет, не составляет никакой части целого.
...

Перипетия - это перемена происходящего к противоположному, и притом, как
мы говорим, по вероятности или необходимости. Так, например, в "Эдипе"
вестник, пришедший с целью обрадовать Эдипа и избавить его от страха перед
матерью, объяснив ему, кто он был, произвел противоположное действие. И в "Линкее":
одного ведут на смерть, другой, Данай, идет за ним, чтобы убить его. Но вследствие
перемены обстоятельств пришлось погибнуть последнему, а первый спасся.
Узнавание, как обозначает и самое слово, - это переход от незнания к
знанию, или к дружбе, или вражде тех, кого судьба обрекла на счастье или
несчастье. А самые лучшие узнавания те, которые соединены с перипетиями,
как, например, в "Эдипе".
Бывают, конечно, и другие узнавания. Они могут происходить, как сказано,
по неодушевленным предметам и по различным случайностям. Можно узнать
также по тому, совершил ли кто или не совершил какой-нибудь поступок. Но
самое важное для фабулы и самое важное для действия - это выше указанное
узнавание, потому что такое узнавание и перипетия будут вызывать или
сострадание, или страх; а изображением таких действий, как у нас
установлено, является трагедия. Кроме того, при таком узнавании будет
возникать и несчастье, и счастье.
Так как узнавание есть узнавание среди нескольких лиц, то иногда оно
происходит только со стороны одного лица по отношению к другому, когда
одно лицо известно, кто он; а иногда бывает необходимо обоим узнать друг
друга. Например, Орест узнал Ифигению из посылки письма, а для Ифигении
потребовалось другое доказательство.
Итак, в этом отношении фабула имеет две части: перипетию и узнавание.
Третья часть - страдание. О перипетии и узнавании сказано, а страдание -
это действие, производящее гибель или боль, например, разные виды смерти
на сцене, припадки мучительной боли, нанесение ран и т. п.
...

К чему должно стремиться и чего должно избегать, составляя фабулы, и как
будет достигнута цель трагедии, следует сказать сейчас за тем, что теперь
изложено.
Так как лучшая трагедия по своему составу должна быть не простой, а
запутанной и воспроизводящей страшные и вызывающие сострадания события, -
ведь это отличительная черта произведений такого вида, - то прежде всего
ясно, что не следует изображать на сцене переход от счастья к несчастью людей хороших, так как это не страшно и не жалко, а возмутительно. И не следует
изображать переход от несчастья к счастью дурных людей, так как это
совершенно нетрагично: тут нет ничего необходимого, ни вызывающего чувство
общечеловеческого участия, ни сострадания, ни страха. Не следует изображать и
переход от счастья к несчастью совершенных негодяев. Такой состав событий, пожалуй,
вызвал бы чувство общечеловеческого участия, но не сострадание и не страх. Ведь
сострадание возникает при виде того, кто страдает невинно, а страх из-за
того, кто находится в одинаковом с нами положении [сострадание из-за
невинного, а страх из-за находящегося в одинаковом положении]. Поэтому
такой случай не вызовет ни сострадания, ни страха. Итак, остается тот, кто
стоит между ними. А таков тот, кто, не отличаясь ни доблестью, ни
справедливостью, подвергается несчастью не вследствие своей порочности и
низости, а вследствие какой-нибудь ошибки, между тем как раньше он
пользовался большой славой и счастьем, как, например, Эдип, Фиест и
знаменитые люди из подобных родов. Поэтому требуется, чтобы хорошая фабула
была скорее простой, а не "двойной", как некоторые говорят, и представляла
переход не от несчастья к счастью, а наоборот, от счастья к несчастью, -
переход не вследствие преступности, а вследствие большой ошибки или такого
человека, как мы сказали, или скорее лучшего, чем худшего. Доказательством
этому служит то, что происходит в жизни. Сначала поэты переходили от одной
случайной фабулы к другой, а теперь самые лучшие трагедии изображают
судьбу немногих родов, например, Алкмэона, Эдипа, Ореста, Мелеагра,
Фиеста, Телефа и других, кому пришлось или потерпеть, или совершить
страшные преступления.
Таков состав лучшей трагедии согласно требованиям нашей теории. Поэтому
допускают ту же ошибку и те, кто упрекает Еврипида за то, что он делает это
в своих трагедиях и что многие его трагедии оканчиваются несчастьем. Но
это, как сказано, правильно. И вот важнейшее доказательство: на сцене, во
время состязаний, такие произведения оказываются самыми трагичными, если
они правильно разыграны. И Еврипид, если даже в других отношениях он не
хорошо распределяет свой материал, все-таки является наиболее трагичным
поэтом.
Второй вид трагедии, называемый некоторыми первым, имеет двойной состав
событий, так же как "Одиссея", и в конце ее судьба хороших и дурных людей
противоположна. Этот вид считается первым по слабости публики, так как
поэты подчиняются в своих произведениях вкусам зрителей. Однако так
вызывать удовольствие чуждо трагедии, это более свойственно комедии. Там
герои, хотя бы они были злейшими врагами по мифу, как, например, Орест и
Эгист, в конце уходят со сцены друзьями, и никто никого не убивает.

Как следует вызывать сострадание и страх. Какие мифы должен брать поэт
сюжетом для своего произведения.

Чувство страха и сострадания может быть вызываемо театральной обстановкой,
может быть вызываемо и самим сочетанием событий, что гораздо выше и
достигается лучшими поэтами. Фабула должна быть составлена так, чтобы
читающий о происходящих событиях, и не видя их, трепетал и чувствовал
сострадание от того, что совершается. Это может пережить каждый, читая
рассказ об Эдипе. А достигать этого при помощи сценических эффектов - дело
не столько искусства, сколько хорега. Тот, кто посредством внешней
обстановки изображает не страшное, а только чудесное, не имеет ничего
общего с трагедией, потому что от трагедии должно требовать не всякого удовольствия, а
свойственного ей. А так как поэт должен своим произведением вызывать удовольствие,
вытекающее из сострадания и страха, то ясно, что действие трагедии должно быть
проникнуто этими чувствами.
Возьмем же, какое совпадение действий оказывается страшным и какое
печальным. Такие действия происходят непременно или между друзьями, или
между врагами, или между людьми, относящимися друг к другу безразлично.
Если враг вредит врагу, то ни действия, ни намерения его не вызывают
никакого сожаления, а только то чувство, какое возбуждает страдание само
по себе. Но когда страдания возникают среди близких людей, например, если
брат убивает брата, или сын отца, или мать сына, или сын свою мать, или
хочет убить, или делает что-нибудь подобное, - вот чего следует искать в
мифах. Но сохраненных преданием мифов нельзя изменять. Я имею в виду,
например, смерть Клитемнестры от руки Ореста и смерть Эрифилы от руки
Алкмэона. Поэт должен находить подходящее и искусно пользоваться
преданием. А что мы понимаем под словом "искусно", скажем яснее. Действие
может происходить так, как его представляли древние, изображая лиц,
которые знают и понимают, что они делают, напр., Еврипид изобразил Медею
убивающей своих детей. Но можно совершить по неведению, совершить ужасное
преступление, и только впоследствии узнать свою близость к жертве, как,
например, Софоклов Эдип. Впрочем, это произошло вне драмы, а в самой
трагедии так действует, например, Алкмэон Астидаманта или Телегон в
"Раненом Одиссее".
Есть еще третий случай, когда намеревающийся совершить по незнанию
какое-нибудь неисправимое зло узнает свою жертву раньше, чем совершит
преступление. А кроме этих случаев представить дело иначе нельзя, так как
неизбежно или сделать что-нибудь, или не сделать, зная или не зная.

Из этих случаев самое худшее сознательно собираться сделать какое-нибудь
зло, но не сделать его. Это отвратительно, но не трагично, так как здесь
нет страдания. Вот почему таким образом никто не представляет событий,
кроме немногих случаев, например, в "Антигоне" сцена Креонта с Гемоном.
Второй случай - сделать какое-нибудь зло. Но лучше сделать не зная и
узнать после, так как здесь нет ничего отвратительного, а признание
производит потрясающее впечатление.
Но лучше всего последний случай. Я говорю о таком случае, как, например, в
"Кресфонте". Меропа собирается убить своего сына, но не убивает. Она
узнала его. И в "Ифигении" сестра узнает брата, а в "Гелле" - сын свою
мать, которую хотел выдать. Вот почему, как сказано раньше, трагедии
изображают судьбу немногих родов. Изыскивая подходящие сюжеты, трагики
случайно, а не благодаря теории, открыли, что в мифах следует собирать
такой материал. Поэтому они вынуждены встречаться в тех домах, с которыми
происходили такие несчастья.
Итак, о составе событий и о том, каковы именно должны быть фабулы, сказано
достаточно.
...
Относительно характеров следует иметь в виду четыре цели. Первое и
важнейшее - чтобы они были благородны. Действующее лицо будет иметь
характер в том случае, когда, как сказано, его речи или поступки
обнаруживают какое-нибудь решение, а благородный характер, - когда оно
благородно. Последнее возможно во всяком положении. Ведь и женщина бывает
благородной, и раб, хотя, быть может, первая из них ниже (мужчины), а раб -
совершенно низкое существо. Второе условие - соответствие (характеров действующим
лицам). Так, характер Аталанты мужественный, но женщине не подобает быть мужественной
или страшной.
Третье условие - правдоподобие. Это особая задача, - не то, чтобы создать
благородный или соответствующий данному лицу характер, как сказано.
Четвертое условие - последовательность. Даже если изображаемое лицо
совершенно непоследовательно и в основе его поступков лежит такой
характер, то все-таки оно должно быть непоследовательным последовательно.
Примером низости характера, не вызванной необходимостью, является Менелай
в "Оресте". Пример поступка, несоответственного и несогласного с
характером, - плач Одиссея в "Скилле" и речь Меланиппы... Пример
непоследовательности - Ифигения в Авлиде, так как умоляющая она совершенно
не похожа на ту, которая выступает (в той же трагедии) позже. Ведь и в
характерах, так же как и в составе событий, следует всегда искать или
необходимости, или вероятности, чтобы такой-то говорил или делал то-то по
необходимости или по вероятности, и чтобы одно событие происходило после
другого по необходимости или по вероятности.
Итак, ясно, что и развязки фабул должны вытекать из самих фабул, а не
разрешаться машиной, как в "Медее" или в сцене отплытия в "Илиаде".
Машиной должно пользоваться для изображения событий, происходящих вне
драмы, или того, что произошло раньше и чего человеку нельзя знать, или
того, что произойдет позже и требует предсказания; или божественного
возвещения, так как мы предполагаем, что боги все видят.
В событиях не должно быть ничего нелогичного, в противном случае оно
должно быть вне трагедии, как, например, в "Эдипе" Софокла.

Так как трагедия есть изображение людей лучших, чем мы, то следует
подражать хорошим портретистам. Они, передавая типичные черты, сохраняют
сходство, хотя изображают людей красивее. Так и поэт, изображая
раздражительных, легкомысленных и имеющих другие подобного рода недостатки
характера, должен представлять таких людей облагороженными, как, например,
представил жестокосердного Ахилла Агафон и Гомер.
Вот что следует иметь в виду, а также наблюдения над впечатлениями,
неизбежно вызываемыми поэтическим произведением. Ведь и тут можно часто
ошибаться. Относительно этого достаточно сказано в изданных мною
сочинениях.
...
Советы поэтам - как следует писать трагедии: необходимость ясно
представлять и переживать самому то, что поэт изображает. Развитие сюжета.

При составлении фабул и обработке их языка необходимо представлять события
как можно ближе перед своими глазами. При этом условии поэт, видя их
совершенно ясно и как бы присутствуя при их развитии, может найти
подходящее и лучше всего заметить противоречия. Доказательством этому
служит то, в чем упрекали Каркина. (У него) Амфиарай выходил из храма, что
укрывалось от взора зрителей. Публика была раздосадована этим, и на сцене
Каркин потерпел неудачу.
По возможности следует сопровождать работу и телодвижениями. Увлекательнее
всего те поэты, которые переживают чувства того же характера. Волнует тот,
кто сам волнуется, и вызывает гнев тот, кто действительно сердится.
Вследствие этого поэзия составляет удел или богато одаренного природой,
или склонного к помешательству человека. Первые способны перевоплощаться,
вторые - приходить в экстаз.
Как эти рассказы (т. е. сохраненные преданиями), так и вымышленные поэт,
создавая трагедию, должен представлять в общих чертах, а потом вводить
эпизоды и расширять. По моему мнению, общее можно представлять так, как,
например, в "Ифигении". Когда стали приносить в жертву какую-то девушку,
она исчезла незаметно для совершавших жертвоприношение и поселилась в
другой стране, в которой был обычай приносить в жертву богине
чужестранцев. Эта обязанность была возложена на нее. Спустя некоторое
время случилось, что брат этой жрицы приехал туда. А то
обстоятельство, что ему повелел бог [и по какой причине - это не относится
к общему] отправиться туда и за чем, - это вне фабулы. После приезда,
когда его схватили и хотели принести в жертву, он открылся, - так ли, как
представил Еврипид, или как Полиид, - правдоподобно сказав, что, как
оказывается, суждено быть принесенными в жертву не только его сестре, но и
ему самому. И отсюда его спасение.
После этого следует, уже дав имена (действующим лицам), вводить
эпизодические части, но так, чтобы эпизоды были в тесной связи, например,
в эпизоде с Орестом - его сумасшествие, вследствие которого он был пойман,
и очищение, вследствие чего он спасся.
В драмах эпизоды кратки, в эпосе они растянуты. Так, содержание "Одиссеи"
можно рассказать в немногих словах. Один человек странствует много лет.
Его преследует Посейдон. Он одинок. Кроме того, его домашние дела
находятся в таком положении, что женихи (жены) расточают его имущество и
составляют заговор против его сына. После бурных скитаний он возвращается,
открывается некоторым лицам, нападает (на женихов), сам спасается, а
врагов перебивает. Вот собственно содержание поэмы, а остальное - эпизоды.



Вот ссылка на произведение в полном объеме:
http://lib.web-malina.com/getbook.php?bid=579&page=1
Старый 28.09.2005, 12:19
Sergey
Старейший
offline
Опыт: 44,363
Активность:
В моих статьях обычно тоже букв хватает - это не повод забить на них :). Текст, я думаю, будет интересен только сюжетникам, причем более или менее грамотным. Читать тяжело, но зато и дельных мыслей хватает. Может быть позже я напишу более краткое изложение Поэтики.
Старый 28.09.2005, 17:11
NETRAT

offline
Опыт: 83,712
Активность:
Мощно задвинул, но много. Нам когда-то это давали... Даже не помню кто и где. Лучше бы выдержки, текст не очень хорош для усвоения

NETRAT добавил:
[QUOTE]Даже если изображаемое лицо совершенно непоследовательно и в основе его поступков лежит такой характер, то все-таки оно должно быть непоследовательным последовательно.[QUOTE]

Мило, очень мило!
Старый 29.09.2005, 16:08
Mefist
Is it cocktail hour yet?
offline
Опыт: 98,190
Активность:
С точки зрения банальной эрудиции, построив свое мнение на цитате, данной многоуважаемым Нетратом, с точностью 75% могу заявить, что текст бессмертного Арестотеля моему примитивному мозгу не доступен для понимания. :)
Старый 29.09.2005, 17:00
tysch_tysch
Работаем
offline
Опыт: отключен
асилил с трудом, аффтор жжот, тот который Аристотель
Старый 29.09.2005, 17:03
Sergey
Старейший
offline
Опыт: 44,363
Активность:
Эх вы, горе-чтецы :). Пока не разжуешь, как в "Создании сюжет для РПГ" никто сам прикладывать усилия не будет. Если я перескажу то же своими словами - часть сказанного может потеряться.
И вообще, читать философов в оригинале намного интереснее, чем слушать про тех же философов на занятиях по философии.
Старый 29.09.2005, 17:20
KENDO

offline
Опыт: 5,817
Активность:
Цитата:
просто мое время которое уйдет на чтение это статьи ваще-то немало стоит

пральна время = деньги..
Старый 29.09.2005, 20:26

Опции темы Поиск в этой теме
Поиск в этой теме:

Расширенный поиск

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете прикреплять файлы
Вы можете скачивать файлы

BB-коды Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.
Быстрый переход



Часовой пояс GMT +3, время: 14:24.