XGM Forum
Сайт - Статьи - Проекты - Ресурсы - Блоги

Форуме в режиме ТОЛЬКО ЧТЕНИЕ. Вы можете задать вопросы в Q/A на сайте, либо создать свой проект или ресурс.
Вернуться   XGM Forum > Творчество (только чтение)> Чтиво
Ник
Пароль
Войти через VK в один клик
Сайт использует только имя.

 
Vampogr

offline
Опыт: 938
Активность:
Прогресс и Развитие
выставляю на ваш суд пока что лишь только часть рассказа. Хотелось написать что-то вроде некой арабской сказки с примесью стимпанка. Буду ждать рецензий, критику, чего угодно...
Хруп…
Чипсы хрустят очень вкусно и зазывающе, особенно когда можно их употребить с пивом. О да – эти небольшие пластиночки из картофеля, хорошо промасленные, посыпанные немалым колличеством соли, очень жирыне – они вкусные и хорошо идут под выше указанный напиток.
Хрум
Чипсы – это самое настоящее блаженство, когда ты можешь спокойным вечером, в жаркую ночь присесть с заслуженной кружечкой пива, в какой-нибудь не очень обширной, но и не самой последней таверне, поглазеть, а то и пощупать девочнок-официанточек, что проходили мимо, разнося заказы, а на оказанные знаки внимания лишь глупо и довольно хихикали.
  • Хруп, хрум – толстяк в железных доспехах, немного поржавевших, но не в важных, подвижных местах, а на груди и со спины, потихоньку, но с нескрываемым удовольствие ел чипсы. Густо наваленные в его тарелку. Во второй руке он держал большую кружку с пивом, правда, пива там было очень и очень мало.
  • Хрум – снова повторил он, отправив себе в рот еще одну картофелину.
  • Хватит жрать! – возмутился второй, сидящий рядом с ним человек. Он был не такой толстый, он вообще не был толстым, скорее всего даже можно было сказать что он худощав. Кроме того, стоило отметить, что эта компания из двух человек подходила друг другу как никак иначе – один был толстым и низким, другой – длинным и худым. Не хватало еще кого-нибудь со средним весом и средним ростом.
  • Ты прожираешь наши последние деньги –
  • Я пложилаю свою… хрмп, хруп… деньги – прожевав хрустяшку и облизнув пальцы произнес толстяк.
  • Да куда уж там. Мы же с тобой договорились делить заработанные деньги поровну – возразил ему худосочный.
  • Я думал. Мы говорили о тех деньгах. Которые…хруип… заглаботаешь ты – рыцарь говорил с набитым ртом. Впрочем, на рыцаря он был похож отдаленно. Рыцарь обычно представляется таким благородным, смелым и сильным, таким. Который может отбить нападение сорока бандитов и при этом даже не замарать своего меча. А это был толстый парень, еле влезающий в доспехи. Его жирок выступал повсюду, откуда только мог, меч находящийся в ножнах как то пассивно болтался на толстых же ногах.
  • Алекс, не наглей – потребовал от него товарищ.
  • Помнится, ты провалялся в прошлый раз и не пошевелил даже пальцами, чтобы помочь мне. Вот потому то у меня и есть деньги а у тебя нет. Да и ты сейчас сыт только потому, что я угостил тебя. Не забывай – упрекнул он его. Мазари сглотнул. Товарища Алекса звали Мазари Шариф и он был механомантом. Механоманты вообще то – очень уважаемые люди в этом мире, но об этом распространяться ка кто было не принято, их орден был очень скрытным и секретным, по крайней мере, их магия была очень сильной, того всем и хватало. Дело в том, что все в мире держится на механике – будь то обычная мельница, или же какой-нибудь лифт для упрощения стройки дома – во всем этом были кучи шестеренок, гаек, болтов и шпилек. Механоманты обладали особой магией, позволяющей управлять механизмом на расстоянии, кроем того, они могли собрать эти механизмы лишь при помощи мыслей и рунообразных знаков. Которые нужно было чертить руками в воздухе.
  • Ты же знаешь, Чаттлинг поломался. Я не мог его бросить – попытался он оправдаться перед толстяком, который сегодня явно решил проверить на прочность кладовые таверны и съесть все чипсы. Мазари прекрасно знал – денег у них сейчас всего ничего и большинство из них находится у Алекса. И это при том, что они даже не нашли место для ночлега. Конечно же, они были здесь, в таверне. Но аппартаменты здесь стоило очень дорого, а это будет означать. Что завтрака у них тогда не будет. Уж лучше спать на улице, чем оказаться с голодным желудком под самое утро и Алекс мог подтвердить это с самой большой точностью.
  • Чаттлинг, Маттлинг, зачем ты возишься с этой хреновиной? – поморщился толстяк. Вообще то, он выпил всего лишь несколько глотков пива – ему хватило разве только что на пару кружек – для себя и Мазари, да и то не полных.. Однако, даже этого количества не сильно то хмельного пива хватило, чтобы Алекс считался напившимся вусмерть и до пьяна. Мазари заранее помолился Джейнисс – богине милосердия, и благополучно надеялся на то, что Алекс сейчас успокоится, он выведет его из таверны, они вместе найдут какую-нибудь недорогую халупу с соломой, да выспаться. Им следовало бы здесь найти хоть какую-нибудь работу – иначе у них скоро кончаться деньги им придется продать последнее, что у них есть. Алекс ни на секунду не расстанется со своим мечом и доспехами, а Мазари не хотел бы потерять Чаттлинга, но голод вес таки сильнее – может заставить пойти и на такие жертвы.
Чаттлинг – это была механическая зверушка Шарифа, имела свой собственный характер, не очень, надо сказать, положительный, и была чуть ли не единственным удачным изобретением механоманта. И хоть Мазари и вышел из академии с дипломом, что он имеет право пользоваться своими магическими способностями. Помогать при помощи них людям и создавать новые, собственные изобретения, но на самом деле магом он был никудышным. И дело было не в том, что в его мозгу не откладывались знания, или у него не было каких-то магических сил – все это у него было, но не было главного. Каждый механомант, в своем роде, настоящий художник, конструктор и скульптор. Маг должен был уметь представлять в уме, как должна выглядеть та машина, которую он изобретает, или представить себе устройство того механизма, который собирается починить – только тогда он мог бы что либо сделать.
Как говорится, Мазари был не художником, он обладал очень слабым воображением, вот у него ничего и не получалось, как бы он не пытался. Впрочем, если бы он знал какого-нибудь художника, который смог бы нарисовать ему наработки, то по ним бы уж он точно смог бы создать что угодно. Увы, его толстый друг и товарищ. Который сейчас доедал чипсы и задумывался о том, как бы съесть еще, тоже не был художником, хотя обладал воображением побогаче.
  • А рыцари то – жирдяй на жирдяя – послышался разговор за соседним столом. Мазари устало вздохнул, надеясь, что Алекс этого не услышал. Алекс Крорк, так звали его товаришща, тут же перестал жевать чипсы, услышав о себе не самые лицеприятные факты.
  • Толстяки они все. Вон, смотри – мужчина за столиком не постеснялся и не побоялся, ткнул пальцем в сторону Алекса – даже в доспех целиком не влазиют – после этого послышался дружный смех сидящих за столиком.
Для Крорка это было последней каплей и он, неосторожно поднявшись, правда, по своему не торопясь, грозно посмотрел в сторону словесных обидчиков. Мазари тоже встал со стола, но не для того, чтобы помочь своему другу, а для того, чтобы не дать сделать ему какую-либо ошибку. Когда Алекс напивался, точнее – когда он выпивал не больше одной кружки пива, он уже пьяненько покачивался, изредка отрыгивая, называя это затерявшимся пуком, а после становился агрессивным и не дай Ургад, кто либо посмеет назвать его толстяком..
Так же медленно, как и поднялся, Алекс посмотрел на упавший стул и в сторону насмехающихся. Те перестали смеяться и таращились на него, словно он был только что заговорившим стулом.
  • Это я то? Это я то толстяк? – взревел рыцарь, потянувшись за мечом. Мазари бросился на своего товарища, но тот отодвинул его всего лишь своей одной мощной рукой – рыцарем он был не только толстым, но и в меру сильным, и сейчас он собирался показать всем и вся, что в своем ордене он не зря ел свой хлеб, хотя и в немереном количестве. Доспех рыцаря был устроен таким образом, что руки оставались открытыми и почти не защищенными, но зато облегали легкой чешуевидной кольчугой. Закатав эту кольчугу, словно рукава, он схватился за рукоять меча. Мазари сглотнул и представил, что же именно сейчас будет, представил, как трактирщик в этой таверне приведет сюда стражу – а он уже ринулся за ней, причем с таким радостным лицом, будто бы только этого и ожидал. В воздухе повисло немое, тупое и непонятное, будто бы злое волнение, пока наконец воздух не прорезал звук вынимаемого из ножен меча Алекса. И тут началось…
Темница местного шаха по имени Ибн Рашан Эльсавив была не простой темницей. Были там и отделения для воров – туда сажали людей с отрубленными руками – за воровство. По закону, обычно сначала отрубали палец, если кража повторилась – пять пальцев, если снова повторилась – лишали руки, а на следующий раз отрезали и последнюю. Можно здесь было встретить и одноруких и беспалых и совсем безруких в прямом смысле этого слова, но все равно это ничего не меняло – механоманты, если им хорошенько заплатить, могли сделать новую конечность, да не просто конечность – а руку из стали и железа.
В темнице было сыро и очень влажно, хотя на улицах города вполне было жарко. Впрочем, это нисколечки не мешало – зимы здесь были безснежными, да и теплыми, однако, находясь в камере можно было схватить насморк или простуду. Можно было схватить и не только такие безобидные болезни – можно было подхватить и туберкулез и ангину и более страшные, смертельные болезни. Здесь, в этом городе, в этом богатом городе была очень богатая темница. Богата она была своими узниками, количеством микробов, пребывающим в воздухе, богата на всевозможные разновидности клопов, тараканов и клещей.
А еще в этой темнице можно было просто напросто сгнить, так и не узнав, что на самом деле, на суде тебя оправдали и вроде бы, как даже, вынудили стражу тебя отпустить, но в суматохе дел всего дня про тебя просто напросто забыли. На сотню лет.
Мазари и Алексу грозило оказаться в этой самой темнице, а почему то не очень хотелось отправляться в мокрые и кишащие крысами казематы. Вот поэтому то они и стояли в приемной самого Ибн Рашана и должны были понимать, какая великая честь им оказана. Пока что мудрый правитель не обращал на них никакого внимания, и парочка переговаривалась между собой. Мазари стоял мрачнее тучи и отвечал на вопросы Алекса не с самым большим энтузиазмом.
  • Что я вчера сделал? – удивленно, шепотом переспросил он, не поверив словам своего друга.
  • Вообщем, ты выхватил меч и хорошенько отхлестал главного советника, который сидел в той таверне, за тем столиком напротив мечом, держа его плашмя. Советник визжал так, будто бы ты собирался его зарезать, причем точно не понимал – за что именно ты его хлещешь своим мечом –
  • И за что же? – Алекс слабо припоминал. Выпил он совсем немного – всего лишь одну кружку пива, а на следующее, утро, когда стража притащила их во дворец, бросив на милость дворцовой страже, Алекс только тогда и открыл глаза. Удивительно и невероятно – но толстый паршивец совершенно ничего не помнил из вчерашнего дня и заверял, что помнит только то, как получил деньги за работу.
  • А я знаю, что тебе в голову взбрело? Ты отделал тех двоих даже глазом не моргнув – откуда в тебе столько прыти взялось? А потом принялся за этого советника, Мискар тебя побери. –
  • Не к ночи будет помянут – выдохнул Алекс, даже не осознавая, в каком переплете они оказались из за его выходки. Если бы он только избил своих обидчиков – было бы не так страшно, но ведь Крорк принялся и за остальных. И рьяно, очень рьяно, хоть сейчас и не помнил этого. По идее, у него должен был бы быть похмельный синдром и головная боль, но голова как раз болела только у Мазари, а рыцарь чувствовал себя вполне комфортно. –
  • Мы могли бы отделаться обычным штрафом. Уверен, у нас бы хватило денег – закрыв свое лицо руками, тихо произнес Шариф. Крорк ему улыбнулся в ответ и многозначно, настолько же оптимистично проговорил.
    Все еще обойдется, вот увидишь! –
  • Обойдется? Обойдется?! Ты, жирный кусок протухшего сала, говоришь мне, что все еще обойдется? Да мы сгнием в казематах и будем кормить собой крыс! – взорвался Мазари. Алекс просто напросто молчал, прикусив нижнюю губу, но продолжил выслушивать очень лицеприятные вести о себе.
  • Первым делом, когда я оголодаю – я сожру тебя! – пообещал Шариф, причем сказал это настолько серьезно, что рыцарь. Кажется, даже поверил в это, но воспринял как всегда – с идиотской улыбкой на лице. Мазари ненавидел улыбки Алекса – слишком уж глупыми и детскими они были, словно у великовозрастного идиота, которому наконец дали то, о чем он долго мечтал. Алекс должен был что-то сказать в ответ, он просто не мог ничего не сказать в ответ и Мазари это знал. Сейчас жирдяй подбоченится как только может, похоже, даже, надуется, словно индюк и разразится большим словесным поносом, в котором последнее слово – всегда будет за ним! Это то Мазари и бесило, бесило больше чем все остальные выходки его друга.
Но Алекс ошарашил Мазари гораздо сильнее, чем тот мог предположить.
  • Чаттлинг остался на улице – только и произнес он. У Мазари отвисла челюсть – его собственное, самое дорогое на свете изобретение осталось на улице? Как такое могло произойти, как?
  • Ты! Это ты во всем виноват! Ты его просто напросто ненавидел! – парень схватил Алекса за грудки и начал трясти его из стороны в сторону, причем делала это с таким энтузиазмом, будто бы собирался вытрясти из друга этого самого Чаттлинга.
  • Ты! – Шариф подумал, в чем бы еще таком садистски упрекнуть толстяка, но пока не нашел и на секунду, решив отдышаться, замолчал. Этой-то секундой и воспользовался его друг, чтобы вставить свои аргументы.
  • Ты сам его оставил на улице – голос Алекса кажется, был обиженным, но Мазари плевать на это хотел, плевать на его обиду, на его чувства, да и вообще на него плевать! Его самое дорогое, что было у него в жизни, механический пес… или механическая жапа… или жабака, как называл ее Алекс, сейчас была там, на улице, одна, никому ненужная, занесенная ветрами и песками и, наверное, ржавеет, но продолжает ждать своего хозяина, которого увели с черного хода, да привели прямо сюда.
Впрочем, волноваться пока-что было рано – их еще некуда не кинули и Мазари, после того, как немного успокоился, начал подозревать, что это наверно из за того, что он механомант. Пусть и никудышный, но все же маг, а это значило что к нему нужно было проявить хотя бы толику уважения.
Шариф ошибался, как и насчет своего механического питомца – тот не стоял и не ждал его и уж тем более не собирался ржаветь на улице, а как только появились первые признаки ночной песчаной бури, он тут же где то укрылся – чтобы песок не попал ему в механизм – для него бы это означало парализацию, а если песок бы еще смог попасть в масло – только бы Мазари уже и смог его починить. Не смотря на не самую лучшую память и большое воображение, в голове механоманта до сих пор торчал его чертеж и устройство.
Ошибался маг и насчет того, что к нему, как к механоманту и к его орден, проявят хоть какое-нибудь уважение – его, словно какого-нибудь раба, а им он мог стать в ближайшие несколько минут, кинули вместе с Алексом на пол прямо к ногам шаха.
Шах Ибн Рашан Эльсавив был очень похож на Алекса своим телосложением, даже, кажется, был горазждо больше него. На нем были не то чтобы были, но по крайней мере кремовые одежды и большая, красивая чалма с гладким, овальным рубином вместо связывающей брови и синим пером. Перо было очень длинным. Необрезанным, да и сама чалма была велика шаху и сползала ему на лоб.
Правитель города Аграбабу выглядел совсем не по политически и, как это обычно бывает, все дела в стране за него решал какой-нибудь визирь или советник. Жены у шаха не было – он был вдовцом, однако у него был довольно таки смазливого вида сын. То же очень хорошо одет, явно не обученный уважению к другим людям и очень эгоистично. Одет он был по последней моде – на нем был белый, такой же кремовый и шелковый кафтан, неплохие сапоги-ботфорты, чалма и широкие штаны.
  • А портки то у него… - зашептал Алекс.
  • Заткнись! – выпучив глаза шикнул на него Мазари, преклонив голову своего друга к полу и в мыслях надеясь на то, что их не заставят лизать пятки или пыль у трона в знак своей признательности. И ведь пришлось бы это делать – ради уважения к шаху и его роду, пришлось бы это сделать. Лишь бы только остаться в живых.
Шариф не собирался марать свой язык такими глупостями и посему сразу бы предпочел смерть, Алекс, конечно же, был наивен, и сразу бы поверил, что вылижи он пол, то останется жить, но он тоже не станет этого делать. Нет, не потому что он слишком горд, а потому что он поверит, если он не сделает этого, то его все равно смогут простить.
Видимо, было время завтрака, потому что сын шаха, да и сам вельможа сидели и что-то жевали. Да, стоит сказать – сын походил на своего отца только разве что величавостью и полной безвкусицей в одежде, внешне же он был гораздо красив, очень смазлив, выше своего отца, так же, полнота своего отца ему не передалась по наследству. Впрочем, это вскоре изменится, как только вся власть перейдет в руки, он так же как и обычно перестанет задумывать о чем либо, пуститься во все тяжкие, погрязнув в грехе и блуде. Потом ему это надоест и понадобится большая передышка, которая продлится на всю оставшуюся жизнь, а как и обычно это бывает. Всем государством будет владеть визирь, советник и правая рука шаха, больше никто. Действительно, кому какое дело до собственной страны, которой, ты, якобы и как бы управляешь, когда у тебя целая куча золота в сокровищнице, когда у тебя полно еды и выпивки, когда у тебя на каждый день в гареме есть хорошенькая и милая наложница.
Мазари в этот не самый лучший момент вдруг подумал о том, что был бы совсем не против заглянуть в этот гарем да посмотреть там на все прелести, которые там присутствуют, однако вскоре вспомнил о своем положении, когда его ткнули пиком в шею.
  • Ниже преклоняйся, ниже! – строгий стражник пикой прижал Мазари, а его товарищ Алекса к полу.
  • Ну, вот, сейчас заставят лизать пол – пронеслась мысль в голове у Шарифа. Но он ошибся и в этот раз. Стражники всего лишь ждали какого-либо приказа, а шах его не давал только по той причине, что у него в руках была сочная, вся в масле, но явно вкусная и жирная булочка, которая разносилась по залу аппетитным и завлекающим запахом. Проглотив и прожевав наконец откушенный кусок, Ибн Рашан все же соизволил посмотреть на несчастных., потом, вдруг хлопнул в ладоши. Стража, стоящая с пиками позади сделала шаг назад, картинно и показушно развернулась и пошла прочь.
  • Можно вставать? – обрадованно спросил Алекс, путаясь в своей одежде и тщетно пытаясь подняться самостоятельно.
  • Да сиди же ты! – зарычал на него Мазари, не дав встать своему другу, мило улыбнувшись шаху.
  • Здрасьте – только и смог он выдавить из себя, даже не представляя, насколько глупо выглядел в этот момент. Шариф улыбался во весь рот, пытаясь произвести положительное впечатление на шаха. Ибн Рашан, кажется, этого ничего не замечал. Да и вообще парня вдруг посетили сомнения, что он их с Алексом вообще видит тут.
Однако шах поднялся на своих маленьких и толстеньких ножках. Сделала два маленьких шажка в сторону провинившихся.
  • Вы подняли руку на моего советника – проговорил шах, глядя на них и нахмуривая свои брови. Ибн Рашан пытался быть грозным, но получалось у него плохо. Видимо, для пущей грозности, к уже вышесказанному он, кашлянув, добавил, но гораздо тише – Паршивцы –
  • Простите нас, о всемогущий! – Мазари прижал своего друга рукой к полу, чуть не пропахав его носом кафельную, белую и красивую плитку, сам же поклонился не столь низко, но не поднимаясь с коленей.
Алекс вел себя не совсем адекватно, по крайней мере, он вдруг задергал руками, пытаясь ухватится за руку Шарифа, или, хотя бы, сбить ее со своей головы.
  • Мой друг немного не в себе, о, ваше святейшество и всеблагородие – Мазари почувствовал себя так, будто бы его только что облили целиком из ушата грязи, все, до последней капельки, ему стало противно от самого себя и от того, как он тут сейчас распинался перед шахом. Что и говорить – обосрали – обтечешь, обтечешь – еще придешь.
  • Вашему поступку нет прощения! – маленькие пальчики шаха сжались в крохотные, словно младенческие, небольшие кулачки, затряслись в воздухе, высказывая все негодование, что бурлило в нем. Голос шаха был по старчески скрипучим, но мягким, не строгим. Выслушивая в свой адрес то, что их поступку, то есть проступку Алекса, нет прощения, обоим – и рыцарю и механоманту казалось, что они сейчас где то в своем детстве, а перед ними стоят их добрые мамы, и ругают каждого из них.
Алекс шмыгнул носом, казалось, вот-вот и рыцарь расплачется.
  • Но я милосерден –
После этих слов у Мазари отпустило от сердца. Было такое ощущение, будто бы он только что сбросил со своей души здоровенный каменище, и много еще всякой дряни, стало намного легче. Однако расслабляться было нельзя – кто знает, как именно выглядит милосердие шаха и не страшнее ли оно самого наказания?
В некоторых городах, как слышал Мазари, благодарность шаха может выражаться в том, что нужно будет принести себя в жертву какому-нибудь Богу и гордится при этом. Что и поделать – восточные страны очень сильно отличались от западных или хотя бы южных. На первый взгляд восточные земли, земли сладких фруктов и большого благосостояния, страны, где правит солнце, а самой большей ценностью на свете является вода были довольно таки странные обычаи и обряды. Считалось, что здесь правит бал совершенно другой пантеон врагов, однако, на самом деле – это были те же самые Божества что есть и в других странах, только звали их по другому. В Богине Лайле, богине плодородия, торговли и любви очень хорошо узнавалась милосердная Джейнисс, а в грозном и могучем Боге войн и создателе этого мира Монгула можно было усмотреть Ургада.
  • Я буду милосерден к вам и… - шах нахмурился, присмотрелся к све еще стоящим на коленях людям, посмотрел на потолок – будто бы там должно было быть написано то, что он хотел сказать.
  • Я милосерден – шах явно путался в том, что хотел сказать и был не уверен, посему то и дело повторял о своем великодушии.
  • Я милосерден –
  • Да милосерден, милосерден, мы уже поняли – не выдержал рыцарь-толстяк Алекс. Сын шаха посмотрел на очень наглого пленника.
Механомант с ненавистью и злобой посмотрел на своего друга, а от безысходности и отчаяния хотел хорошенько укусить самого себя в зад – за то что судьба свела его с таким разгильдяем и дубиной Алексом.
  • Так-так… - выговорил шах, после молчания, потом щелкнул пальцами.
  • Ну вот и все – пронеслось в голове у Шарифа – Сейчас нас потащат куда-нибудь на костер или в змеиную яму, а может и скормят тиграм. Меня – самого могущественного и талантливого механоманат убьют в самом расцвете сил! Сколько изобретений этот мир не досчитается, о, Назамир, за что мне это, за что? – укорял он самого себя и всех Богов, каких только смог припомнить.
Ожидания Мазари не оправдались, однако оправдались ожидания Алекса – рыцарь ждал, что все сейчас уляжется и они все чудесно смогут отобедать за столом вместе с шахом и его правой рукой, смогут познакомится с очень приятными и нужными людьми.
В залу зашел человек в коричневых одеяниях, а на голове у него была конусовидная чалма.
  • Ну и жарко в ней наверно – подумал техномаг, глядя на этого человека, склонив голову – он все еще ждал, что сейчас произойдет что-то страшное за дерзость его друга-рыцаря.
Все, к счастью, оказалось иначе – шах и в самом деле оказался очень милосердным человеком, он угостил их самым изысканным обедом, который только можно было представить при дворе высоких особ. Восточные блюда, в основном, были изящны, прекрасны на вкус и изысканны. Особо стоило отметить всякого роды десерты, щербеты и всякого рода вкусности, сделанные из фруктов. Обычно в таких произведениях кулинарного и кондитерского искусства было очень много сахара, патоки, масла и жира, что, впрочем. Не мешало Крорку уплетать все это за обе щеки и оставаться довольным. Мазари же смотрел на все это с неким отвращением. Дело было не в том, что он уже давно вырос из любви к подобным яствам, он боялся того, что там будет какая-нибудь отрава.
  • Перестань быть таким мнительным – Грогану это не нравится – подтолкнул его друг.
  • Быть может Грогану не нравится не то, что я такой мнительный, а что-то другое? – предположил механомант.
  • Например? –
  • Например то, что какой то жирдяй потребляет годовой запас его и шахской халвы всего за пару присестов – съязвил он.
  • Да ну тебя – Алекс с усмешкой махнул на него рукой, выбирая – чего бы еще схватить на столе, и чтобы это что-то должно было быть самым сладким и неповторимым на вкус. На зуб и язык рыцарю уже легли и отправились в его бездонный желудок всевозможные грильяжи и козинаки, халва и конфеты. Потом были щербет, щедро заливаемый винами разных сортов и годов.
Мазари пугало только одно – с чего бы это шах был к ним так добр, а тот человек, в конусовидной чалме, который и был тем самым Гроганом смотрел на всех и вся с улыбкой и почти не прикасался к еде, лишь изредка попивая из своей чашечки чай.
Чай – очень полезная штука, особенно на пустынном и жарком востоке, где любая влага вообще на вес золота. Чай, особенно горячий очень хорошо утоляет жажду, кто бы там чего не говорил, даже намного лучше холодный воды. Многие караванщики, когда переходили Барханный Перевал, спасались именно хорошо заваренной кружкой чая.
Гроган, как оказалось, был правой рукой и главным советником шаха, почти все и везде решающий в стране, как это обычно бывает. Он с ненавистью поглядывал на сына шаха, и с любовью на самого шаха. Конечно же, его можно было понять, особенно учитывая политику, которая сейчас была в городе. Ибн Рашан Эльсавив был уже очень старым и мог с года на год отойти в мир иной, отправится на благочестивый суд Ургада, или как тут говорят – на доклад к Монгулу, и власть должен был бы унаследовать его сын, по имени Палладин. Конечно же, как тут не понять советника шаха, когда он в миг потеряет всю власть. Когда Палладин придет к власти и отстранит всех и вся от бразд правления городом.
Но все было не так просто – Ибн Рашан не знал что делать с пленниками и зачем они вообще с ними цацкаются – почему они не бросили их в темницу или сразу не убили, однако Гроган приказал не делать этого.
Сам Гроган был магом, довольно таки сильным, мог призывать себе на помощь всевозможные стихии, от огня до воздуха. Даже непокорная стихия воды подчинилась ему однажды и он заставил шахские сады плодоносить. Но за это все он заплатил довольно таки высокую цену – он потерял всю свою молодость для того, чтобы научится всему этому – нельзя было определить кто старше – Гроган или Эльсавив?
Магия, вообще то, была так же в почете у народов этого мира, но не настолько, как у механомантов.
  • Так-так – мыслил чародей, глядя на двоих недавно пришедших, точнее притащенных парней. Они были еще молоды, но один из них был рыцарем – это тот, что толстый и так неимоверно истребляет халву, пачкая и некультурно облизывая свои руки. Все его лицо было испачкано в шоколаде, а на полу уже была целая лужа случайно пролитого вина. Кажется этот боец начинал хмелеть.
Второй же, того, которого звали Мазари Шарифом – механомант и наверно очень могущественный и опытный – иначе что он забыл в этом городе? Известно что – пришел нести прогресс и просвещение всем заблуждающимся народам. А народ востока сомневался в том, что механизмы гораздо лучше и сильнее магических сил, посему механоманты в восточных странах были лишними.
  • Как же я их ненавижу, эту касту мехомагов или как они там себя называют? Механики, чтоб их черти побрали, зачем он пришел сюда? – то и дело спрашивал сам у себя шахский советник, мило улыбаясь фальшивой улыбкой на очередную шутку толстяка-балагура, который сейчас заменял им всем шута, сам же попивал чай и теребил собственный подбородок и маленькую, словно козлиную, но седую бороденку.
  • Если бы они не были мне полезны – давно бы уже были в змеиной яме и кормили Шарлотту. О, моя милая Шарлотта – чародей тут же улыбнулся. Припоминая свою любимую змею, не очень маленьких размеров, очень злую и ядовитую. Как только ей сбрасывали человека в ее яму, она тут же, шипя и вереща своим шершавым и раздвоенным языком набрасывалась на жертву и терзала ее, разрывая на кусочки. Шарлотта была необычной змеей, потому то и вела себя стол необычно – не заглатывала, не душила, а кидалась в атаку сразу. Можно сказать, Шарлотта – бывшая жена Горгана, и ей очень не понравилось то, что он нашел силы и средства превратить ее в эту ползучую гадину.
  • Может, их тоже в кого-нибудь превратить? Для веселья – подумал он, глядя на обоих, останавливая свой взгляд на Мазари. На механоманте.
С механомантом хотелось сотворить чего-нибудь нехорошее, хотелось превратить его во что-нибудь отвратительное, чтобы в следующий раз глядя на мага из его касты представлять эту тварь и вызывать в себе отвращение.
  • В слизня? – наугад предложил он сам себе, потом улыбнулся – на этот раз уже не так фальшиво и быстро перевел взгляд на Алекса – кажется этот техномаг начал что-то подозревать. Что-то не очень хорошее, что с ним хотят сделать.
Рыцарь был толстым и забавным, с коротко стриженными волосами и очень забавным чубом, зачесанным назад. На его овальном лице это смотрелось очень органично и красиво. Гроган решил того просто напросто превратить в свинью и отдать в мясные лавки дворца.
Но сначала они нужны были чародею для дела, для очень важного дела. Все, конечно же, знают о том, что в мире есть очень могущественные существа – джинны, обладающие космической и магической силой, способной творить чудеса. При помощи джинна можно сделать все что угодно, можно покорить весь мир, главное было его приручить и сделать своим товарищем, другом. Но прежде всего нужно было как то достать его лампу. К счастью для себя и на несчастье этих двух бедолаг, которым придется потом влачить свое существование в виде животных, волшебник смог узнать о том, где находится это хранилище волшебной лампы.
Но чародей, быть может, опрометчив. Но не настолько глуп, чтобы самолично туда пускаться или рассказывать о точном местанохождении шаху. Как только Ибн Рашан узнал о том, что есть на свете такие существа, он тут же, словно маленький ребенок, сидя в своем троне, засучил ручками и ножками, крича пронзительное «Хочу». И да – Гроган был сам готов усесться рядом с шахом и еще громче орать, что он хочет эту лампу больше всего на свете, потому что в ней таилась его власть. Сейчас он простой советник при дворе Ибн Рошана, готовый исполнять его приказания, а фактически творящий всю власть в городе, а стает кем-нибудь покрупнее. Да при помощи этой лампы грех бы не стать кем-нибудь великим, при этом как-нибудь скромно обозвав себя, навроде «Повелитель мира», или «Вселенский хозяин»
Слово хозяин Грогану нравилось больше и он стал улыбаться еще шире. Алекс, видя его улыбку, тоже расхохотался вместе с шахом, ибо он только что рассказал какую-то байку, якобы даже из жизни, которая имела слегка пошловатый, но забавный смысл. Приняв эту улыбку на свой счет, он тут же начал рассказывать что-то новое, наверно, настоль же пошлое и забавное, а может и нет. Мазари, тот ненавистный для мага механомант пристально следил за действиями и словами своего друга, о чем то думал, был чем то озабочен и смотрел на него, на Грогана. Смотрел и вцычислял – где то ведь тут должен был быть подвох.
  • Они принесут мне этого джина. Конечно, я потребую у шаха того, чтобы он доверил мне снарядить их, но это будет сразу же после того, как кончится этот обед – мужчина улыбнулся.
Палладин смотрел на все это и не знал о чем думать. Джинны, магические и мистические, космические существа – неужели они на самом деле существует? Паренеь махнул сам на себя рукой, будто бы желая таким образом отогнать ненужные ему мысли.
  • Скажешь тоже – усмехнулся он самому себе. Его больше интересовал тот прогресс, что был в других – соседних странах. Там магия теряла свои позиции, зато появилась другая магия, механическая, позволяющая создавать всевозможные механизмы.
  • Интересно – говорил он сам себе – как это все происходит? –
Ответа на этот вопрос он так и не получал, но теперь ему посчастливилось – в их дворце по досадной случайности оказался механомант – как раз один из магов, которые создают механизмы. Как только все это закончится – он обязательно его обо всем расспросит, а если понадобится – узнает, где этому можно научится, а пока у власти его отец, точнее этот треклятый советник, можно было бы съездить и перенять какой-нибудь опыт, научится чему то полезному.
Вообще то, честно сказать, механоманты часто бывали и в их городе и в их дворце, вот только поговорить с ними не получалось - то у них были свои дела и им было некогда, либо они тут же попадали в лапы Грогана, который прогонял их, читая всевозможные заклинания, стращая и пугая. Зачем он все это делал – мальчик не понимал, да и не следовало.
  • Прогресс и развитие – вот как думал насчет будущего своего города Палладин. Он знал, что власть над городом достанется ему по наследству, как только Ибн Рошан соизволит умереть, и почить , упокоившись от славных трудов на ниве политики и безделья.
  • Я сразу же выгоню его – гневно смотря, подумал парень про Грогана.
Гроган знал все это, знал что вселюбимейший сын шаха избавится от него при первой же возможности, если не сразу, как только его принеженная задница опустится на трон. Но вместе с джинном он не позволит этому свершится.
Механоманты были на стороне Палладина, хотя бы по той причине, что он очень заинтересован их чернокнижной наукой и собирается принести сюда так называемый «всеобщий прогресс».
  • Беса ему в печенку, а не прогресс! – Гроган опустил чашку на сто, перестал улыбаться, чуть кашлянул и сжал кулаки как бы в знак своего негодования и злости. Механоманты всюду пытались влезть со своей наукой, показывая и создавая разные маеханизмы, которые помогают людям обходится без магии. Как же так, как эти ничтожный людишки могут без магии, ведь она создана из божественной крови, она находится во всем. Видит Назамир – они творят подлые дела.
Назамир являлся Богом божественной магии. Магия в мире находилась во всем – в каждом цветке, в каждой травинке, даже в воздухе – и там можно было бы обнаружить магический источник. Но магическая сила – не котенок, она не поддается обычной дрессировке, ее нельзя приручить, но с нею можно как-нибудь договорится, что-нибудь предлагая взамен. Гроган уже заплатил эту цену – каково было всю свою юность провести в пыльных библиотеках. Глотая полным ртом эту пыль, выискивая книжных червей в фолиантах. И всматриваясь в непонятным почерком написанный текст. Авторы были настолько дерзки. А может в то время, когда писались эти магические книги – бумага была жуть как дорогой, пытались уместить на одной странице очень многое, поэтому весь текст писался очень крошечными буквами, которые еще нужно было разбирать. Закорючки, крючочки и палочки – стоит тебе где-нибудь ошибиться, принять один знак неправильно, как все твои труды могут пойти, простите, дракону под хвост.
А механоманты… механоманты были совсем другими – у них были совершенно другие книги и чаще всего они содержали одни только картинки да редкие указания, как и что делать – основное обучение состояло из живого общения с собственным учителем, а покровительствовали всему этому механическому шалману Горгон и Мормон – два божества, которые обычно изображались в виде двух очень коренастых карлов с длинными бородами. Горгон и Мормон во всех странах звались одинаково.
Гроган так же смог узнать и о том, что у джинна раньше был хозяин, но использовав все свои три желания, он не освободил джина, а оставил его служить у себя. Джинн, честно говоря, сначала покривлялся такой перспективе, потом успокоился, а после и вовсе был рад такой удаче – он при живом хозяине и никто не заставляет его исполнять всякие разные и всевозможные и что самое обидное – чужие, желания. Хозяин был у него очень умным и хитрым человеком, всем заявив в Аграбабе, что у него еще осталось последнее желание, и стоит ему его просто напросто вслух произнести, даже не выпуская джинна из лампы, как оно тут же исполнится. Джинн. После того, как проникся воистину дружеским уважением к своему хозяину, яро это подтверждал, хоть и на самом деле никакого желания исполнять не собирался. Было у него вот такое магическое табу, которого он по каким то понятным только ему причинам нарушить не мог.
Вообще, всю эту свистопляску с именно тремя и не более желаниями можно было бы объяснить тем, что число три самим по себе являлось магическим. Первый божественные ублюдки. А точнее первое подобие человека, которые пытались создать боги, ныне же – живые сгустки грязи. Магмы, камня и глины, были вполне разумными. А в чем то даже превосходили обычных людей. Честно говоря – они целиком и полностью владели каким то своим языком, научились применять очень не примитивную магию, основаную на математических вычислениях и цифрах. Цифры, самые обычные цифры, которые знает любой торговлей и купец были для них чем то вроде магических рун и знаков. Поговаривая заклинания на своем языке и рисуя такие знаки, в виде цифр, они могли творить разные вещи. Могли уничтожить того, кто решился напасть на них. А могли и исцелить кого-нибудь, призвать бурю и дождь, огонь и ветер. Как именно им это удается при помощи математической магии – колдуны и маги не знали, а механоманты даже не пробовали этого понять – они вообще отрицали такое понятие, как «математическая магия». Арифметика для них была чем то вроде инструмента вычисления, но уж никак не могущественным инструментом магии.
Однако, стоит побольше рассказать о бывшем хозяине джина. Его звали Наринд, он был очень хитрым и могущественным человеком, колдуном, самым обыкновенным магом. Говорят, что в первое время он был самым обычным рубакой и драчуном, который был готов кинуться с мечом в любой таверне за каждое сказанное неосторожное слово. Но так было до тех пор, пока однажды не нашел магическое кольцо. С этого то все и началось – это был один из самых малейших и многочисленных артефактов – кольцо Базилиуса. Базилиус был демоном, низшим приспешником Бога Хаоса Мискара, но так же он являлся отменным кузнецом. Он смог выковать, смог изготовить до нескольких сотен магических колец разной ценности и могущественности, в каждое свое новое творение добавляя что-то новое.
Так вот то кольцо было одной из таких поделок, надев которую Наринд тут же смог почувствовать, как магия проходит по нему, растекаться по всем членам его тела, останавливается у его сердца, замирает там… и проникаетв него, проникает в саое его основание.
Сняв это кольцо, Наринд тут же почувствовал великий магический голод, который заставил егобыть вялым и усталым. Никто точно не знает – ни один чародей не может ответить на этот вопрос уверенно и точно, но именно это кольцо заставляло Наринда искать все новые и новые магические артефакты, увешивать ими себя. Но Наринд был человеком и сколько бы колец и амулетов, вместе с магическими доспехами и оружием он не натянул на себя – смерть все равно подобралась к нему, придя в обыкновенном обличьи старости. Но перед своей смертью Наринд, так как был умен, решив, что кто-нибудь, однажды решив разграбить его сокровищницу – а это рано или поздно произойдет, не смотря ни на какие защитные заклинания и верную охрану, то приказал гонцам разнести все эти магические штучки, которые сопровождали его в жизни в разные уголки света, даже на западе, откуда были родом Алекс и Мазари было множество таких артефактов. Охотники за сокровищами, желая сорвать какой-нибудь приличный куш, отправлялись их искать в любые уголки света, лезли в любое дерьмо, где, по слухам, мог находится какая-нибудь из религий Наринда. Не все, но некоторым улыбалась удача, да и к тому же на такие вещицы можно было наткнутся в любой глуши, даже случайно засунув руку в дупло высохшего и упавшего дерева – гонцы отнеслись к своему делу с достоинством и смекалкой. Многие пользовались этим для того, чтобы посмеяться над охотниками, указывая в место, где лежит очередная магическая игрушка свой сортир, но шутка перестала быть шуткой после того, как один взбешенный обывателями охотник взял, да и прирезал шутника.
Что же касалось джинна – так Наринд пр помощи уже своих возросших магических способностей запечатал того в лампе. Исполнителя желаний можно было освободить, но для этого кто-нибудь должен был потереть волшебную лампу тыльной частью ладони, и никак иначе – сработает магическая ловушка и что с тобой произойдет после этого – никто не ручается сказать. Так же считается, что сам джинн просто спит и ничего про смерть своего хозяина не знает, а лампа с ним хранится прямо посредине Барханного Перевала. Правда, туда соваться никто не смеет, хотя бы по той причине, что там водятся огромные скорпионы, а так же там полным полно других опасностей. Горячее солнце – одно из этих опасностей. Все, кто уходил за лампой с джинном – не возвращались.
Гроган был не уерен, что и эта экспедиция себя оправдает, однако в этот раз он решил пойти на жертвенность – дать этим двоим что-то для защиты из своих личных запасов. О, каждый уважающий себя маг имел хоть какие-нибудь запасы, состоящие из редких вещиц, небольшой кучки золота и ценные фоллианты. Были у Грогана и некоторые из вещиц, которые по достоинству сможет оценить каждый механомант. Этими то дарами чародей и хотел подкупить провинившихся перед городом и шахом несчастных, впрочем, дарить им что-то он был не обязан – они и ббез того должны быть ему зверски благодарны, особенно механомант. За то, что он оставил их вживых, и потребовал от шаха, чтобы он не трогал их. Ибн Рошан посетовал на то, что Гроган слишком добр ко всем преступникам – а это были уже не первые люди, которых маг хотел использовать в своих целях. Шах на самом деле не подозревал, что его дрожайший советник на самом деле не отпускает на волю этих преступников, а приказывает им идти за лампой с джинном. Эльсавив и сам какое время рассчитывал получить эту лампу, да и сейчас его интерес к ней не поугас, однако это было невозможно. Шах так же издал указ, что любой, кто желает мгновенно выйти из из тюрьмы, может подать заявку и его тут же доставят прямо во дворец, к его советнику, где тот снарядит его на поиски волшебной лампы. Изначально тех, кто рассчитывал, что сможет обмануть Ибн Рошана выстроилась целая очередь, однако пыл узников вскоре поубавился. После того, как они узнавали о том, что их привезут прямо на середину Барханного Перевала, и там бросят умирать, с небольшим колличеством воды и еды, с которым выбраться из этой пустыни было совершенно невозможно.
Но, как бы там ни было – Гроган интересовался не только джинном Наринда, но и историей жизни самого Наринда. Кажется, он смог разгадать его загадку – Наринд мог оказаться самым обычным магическим наркоманом, который получает удовольствие от того, что в нем бушует магическая энергия. Если эта нергия в нем утихает, и не подкрепляется какми бы то ни было магическими усилителями – наступает так называемая «ломка», которая свидетельствует одним из симпотомов вялость и усталость. Так же Гроган считал, что Наринд был сыном женщины мага, хотя и сказано, что его мать была очень бедной и он вместе с ней лдолгое время нищенствовал. У них не было даже приличного жилья, чтобы они могли укрытся и не замерзать холодными и ветренными ночами. Если бы женщина на самом деле была чародейкой, она бы была окружена богатством. Но кто знает – какие обстоятельства были в то время, почему все так вышло? Магическую наркоманию, вообще то, отрицал весь магический совет, всем и вся рассказывая байки что. дескать, ничего подобного в мире не сущесвует.
Но Гроган знал что сущесвует. Будучи магическим наркоманом, ты, как то невольно, даже нехотя, поверишь в существование этой болезни.

Отредактировано Vampogr, 13.05.2010 в 12:18.
Старый 13.05.2010, 12:01

Опции темы Поиск в этой теме
Поиск в этой теме:

Расширенный поиск

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете прикреплять файлы
Вы можете скачивать файлы

BB-коды Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.
Быстрый переход



Часовой пояс GMT +3, время: 00:44.