Страхи: Безмолвие

В маленькую, захламленную комнатушку упал длинный луч света, прошедший сквозь щель, в плотно прикрывающих окна шторах. Сощурившись, Он, крепко прижимая к телу маленький неподвижный сверток, подбежал к окну и сдвинул штору так, что щель исчезла. Если бы Он не боялся шума, Он бы давно забил бы окна. Как и любая другая связь с внешним миром, окна были опасностью, возможностью для Этих, добраться до Него.
По комнате витает запах разложения: сладковатый, напоминающий запах испорченных яблок, но в то же время тяжелый, словно от свежих человеческих экскрементов. Он знает этот запах: все детство он чувствовал его, вдыхал, запоминал. Запах болезни, приближающейся смерти. Старики, в пансионате, где жил Его дед, боялись этого запаха. Сейчас этот запах пугал и Его.
Время обеда. Он достает из свертка ребенка и нежно укладывает его на кровать. На секунду Он замирает. За дверью какой-то шум. Он подбегает к двери и смотрит в глазок. В квартиру напротив возвращается девочка с собакой. Его мысли начинают прыгать, а сердце судорожно биться: "Почему она возвращается с прогулки, именно в это время? Кто вообще гуляет с собакой в обед?".
Он вспоминает, что где-то в другой жизни, девочка говорила, что ее собака участвует во всевозможных соревнованиях и чтоб поддерживать ее в форме, она гуляет с ней три раза в день. Он отмел эту мысль как заведомую ложь. Врач тоже пытался ему врать, но Он был готов, Он уже подозревал об Их заговоре. Впервые Он почувствовал что-то, когда Ему принесли ребенка и сказали, что Его жена умерла. С каждым днем Его уверенность все сильнее росла, но когда пришел этот "Доктор" и сказал, что его ребенок мертв, Он понял, что пора что-то предпринять. Он незаметно взял нож и, стоило "Доктору" (который, наверняка им не был) отвернуться, с размаху засадил острие в спину лгуну.
Он берет шприц и заполняет его молоком. Он знает: у ребенка нет сил питаться самому, все силы забрала болезнь. Единственный способ дать ребенку пищу - это вколоть ее. Он берет маленькую, склизкую ручку, ищет вену, протыкает ее шприцем и проталкивает белую массу внутрь, пытаясь при этом не глядеть в побелевшие глаза младенца. Теперь пришло время согревающих процедур.
Каждый день, он набирает тазик кипятка, смачивает в нем четыре полотенца и оборачивает ими младенца. Он повторяет процедуру трижды в день, и это позволяет удерживать температуру тела младенца на примерно одинаковом уровне. Вот и сейчас он движется в ванну, чтоб набрать воду.
Обманули. Поняли, что отключение воды, самый простой способ извести Его. Мельком Он взглянул на тело "врача" в ванной. На мертвом лице "доктора" видна была хищная ухмылка.
Когда Он делал укол, он чувствовал, что ребенок уже почти холодный. Его охватывает паника. Он начинает выбрасывать книги из шкафа на пол, заливает их медицинским спиртом, который обычно служил Ему для обтирания младенца. Роется по карманам, обшаривает стол, бежит на кухню, откуда возвращается с коробком спичек, тратит первый десяток на поджог первых нескольких книг, после чего кидает оставшийся коробок в поднимающийся костер. Ему требуется несколько секунд, чтоб вытащить ребенка из полотенец, после чего Он поднимает дитя над костром. Секунда - и младенец, кожа которого насквозь пропитана спиртом, горит. От неожиданности Он роняет тело, и оно летит прямо в высоко полыхающий костер. Что-то нечленораздельно крича, он голыми руками достает младенца из костра, пытается что-то сделать, но уже слишком поздно. В руках у него обугленное, бесформенное нечто.
"Я убил своего собственного ребенка" - бормочет Он - "у них не получилось, а я убил!". Он не видит огонь, который уже захватил пустой шкаф, медленно переходящий на стол, захламленный всевозможными лекарствами и банками с питательной смесью, окутавший шторы, так надежно скрывавшие его от мира, кровать, на которою Он бережно укладывал ребенка, сам предпочитая ютится на полу. Он яростно рыдает, рыча, словно раненный зверь, выкрикивая проклятия своим невидимым врагам. Постепенно его крики затихают. Он пытается кричать, но бессмысленно пытается захватить ртом воздух. К моменту, когда огонь доходит до Его тела, Он впервые за последнее время спит спокойным сном.