Южанка

— Садись, вот наша, - сказал он.

Бело-зелёная закрытая вагонетка с плавными формами ехала достаточно медленно - даже машины на широком мосту под рельсами ехали минимум с дважды её скоростью. Яркое солнце, на половине пути между горизонтом и зенитом, светило прямо в глаза сквозь открытое окно, а ветер обдувал уставшее его лицо, тогда как она сидела в тени, сложив руки на ногах. На полу, под белыми пластиковыми сидениями у обоих лежали рюкзаки: у него – серый с голубыми линиями и затяжными резиновыми шнурами, слегка худой для своей комплекции, у неё – чёрный, как и вся её одежда, с отдельным карманом для канцелярии и забитый почти полностью.

— Можешь пока отдохнуть, - сказал он, отодвинувшись от окна и, полностью опершись спиной на спинку сидения, запрокинув голову назад, скрестив руки на груди и закрыв глаза, - путь неблизкий.

— А сколько нам тут? – спросила она слегка робко.

— На землю захотела?

— Я... боюсь высоты, - она взглянула через окно на мост и тут же отодвинулась обратно.

Он удивился, открыл глаза, взглянул на неё.

— Ты не говорила мне.

— Не хотела тебя беспокоить, - сказала она, глядя на него в ответ, - да тут и... ниче--

— Должна была, Южанка, - сказал он серьёзно с ноткой оскорблённости в голосе.

Она молча смотрела ему в глаза, не зная, что сказать.

Он же, не став продолжать разговор, соскочил на миг глазами на её смуглые щёки, а затем отвернулся к окну и глядел на блестящую речную воду, подперев голову рукой.

Южанка опустила глаза в пол на секунду и тоже отвернулась, но в отличии от него, на её лице была грусть, неяркая, но заметная. Руки её не лежали без дела: она медленно и нервно гладила ладони, то скрепляя пальцы в замок, то разъединяя.

— Я не могу знать обо всём, Паскаль, - сказала она наконец, прервал тишину.

— Это не «всё», - тут же ответил он. – Это то, что нам нужно знать, чтобы остаться в целости и сохранности и избежать... – он остановился, не найдя подходящего слова. – Всего плохого.

Южанка глядела на него, но Паскаль всё не поворачивался, хотя – она была уверена – он видел её взгляд.

— А как же ты? – спросила она.

Он обернулся к ней.

— Мне нужно знать, что у тебя на уме, чтобы избегать опасностей, - сказала она, но недостаточно твёрдо.

Паскаль развернулся обратно.

— Пока опасности для нас двоих устраиваешь только ты.

Но она не оскорбилась.

— Если у тебя есть что-то, что ты хочешь сказать, - не держи это в себе, Паскаль. Может быть, я и пойму тебя.

Наступила пауза. Южанка ждала его ответа, но не могла поторопить его, пусть и секунда шла как десять...

— Не веди себя так, словно знаешь меня, - ответил он наконец, не отрываясь от вида из окна, и замолчал дальше.

— Мне и не нужно. У тебя всё на лице написано...

Прошло полчаса. Вагонетка была не на середине пути, и неизвестно, как долго оставалось до неё или до остановки в городе. Южанка порой поглядывала на Паскаля, но тот всё сидел и глядел в окно, подперев подбородок левой рукой, и словно специально не поворачивался на её взгляд.

Последнее, что она хотела сейчас, - это оскорбить Паскаля. Ночь перед прибытием к мосту в город была очень напряжённой: двое крепких мужиков в клетчатых рубашках пытались ограбить их прямо у входа в придорожное кафе, один из них угрожал раскладным ножом. Паскаль воспринял это как глубокое личное оскорбление и, несмотря на угрозы, вступил в бой; единственное, что запомнила из произошедшего Южанка, - то, как Паскаль, быстро сняв рюкзак с плеча, выбил им нож из руки мужика, - остальное она просто не смогла запомнить из-за накатившего страха. Ей было настолько страшно, что, когда Паскаль посмотрел на неё, когда уложил мужиков, она просто упала в обморок, крепко прижав к себе его рюкзак, каким-то образом оказавшийся в её руках.

Именно поэтому из-под расстёгнутого правого рукава его рубашки выглядывал небольшой синяк – и ещё несколько, как думала Южанка, скрыты под одеждой.

Она дотронулась пальцами до синяка, но Паскаль тут же вырвал руку и со злостью взглянул на неё. Та, помедлив, убрала свою ладонь обратно на свою чёрную юбку, скрывавшую колени.

— Я просто хотела посмотреть...

— Потому что свои прошли? – спросил Паскаль, и слова эти были уже не так язвительны. Через пару секунд он взглянул на неё, и в глазах его не было той злости, с какой он смотрел бы на неё даже десять минут назад.

И этого ей было бы достаточно, но она заметила что-то ещё в выражении его лица, что раньше видела лишь однажды. По её лицу тогда текла кровь из разбитой щеки, она лежала на земле, уже перестав кричать, но всё ещё плача, а он наклонился, осмотрел её раны, на секунду взглянул ей в глаза – и подал руку, поднимая на ноги. Офицеры полиции, что проезжали мимо переулка, уже помогли скрутить нападавших – троих высоких молодых парней, двух белых и чёрного, в спортивной одежде – и двое из офицеров повели преступников в машину, а третий остался и спросил её:

— Как вы, мисс? Вам нужна помощь?

— Я ей помогу, - сразу ответил Паскаль. И показалось, что он хотел сказать что-то ещё, но промолчал, подавив слова в себе. Офицер лишь кивнул в ответ и отправился вслед за напарниками.

Так они познакомились.

— Ты ещё должна мне за тот переулок, - словно прочитав её мысли, сказал Паскаль с тем же настроем, что и в последний раз, – лишь мягче; в реальном мире не прошло и пять секунд.

На миг Южанка действительно задумалась, а не может ли он и вправду... Нет, ответила она себе. Он просто настолько умный.

— Я возмещу, - ответила она и улыбнулась искренне.

В следующую секунду произошло то, что Южанка приметила для себя навсегда: Паскаль улыбнулся ей в ответ, но лишь на полсекунды; затем, осознав, что делает совсем не то, смутился, стянув улыбку с лица, опустил глаза в пол, едва слышно кашлянул и тут же принялся искать что-то в рюкзаке. От этого Южанка улыбнулась ещё сильнее и продолжала улыбаться по крайней мере ещё десять минут.

И всё это время Паскаль, не отрываясь от рукописных строк, нанесённых узким, едва разборчивым почерком, перелистывал страницы помятой толстой клетчатой тетради, ещё более толстой от того, что она не лежала на месте. Южанка пробовала «расшифровать» текст, но ей давалось это тяжело, тогда как Паскаль читал его без видимых усилий – глаза его просто бегали по строкам, словно он и не читал, а просто запоминал эти строчки, и это удивляло её ещё больше. Она была очень умна для своих пятнадцати лет, но вот Паскаль в свои семнадцать – она была абсолютно уверена в этом – мог поспорить за превосходство в уме со многими из тех, кто превосходил его в возрасте; его взгляды на жизнь были куда мудрее тех, о которых она знала из своего бывшего окружения.

Они жили вместе два месяца после того случая в переулке, и каждый день Паскаль поражал не видавшую ничего подобного девочку: он умудрялся, не имея официального образования и работы, оплачивать маленькую однокомнатную квартиру, иметь всегда небольшой запас еды и напитков в холодильнике, а также набор лекарств, бинтов и других медицинских принадлежностей в шкафчике. Паскаль умел приготовить вкусный обед из минимума продуктов, знал действие всех препаратов в своей аптечке без необходимости чтения инструкции и мог в уме рассчитать маршрут из одной точки города в другую не только по транспортной линии, но и окольными путями, по узким проулкам и даже крышам домов. У него никогда не было свободного времени - он был постоянно чем-то занят: читал что-то, и порой даже не на английском, или занимался упражнениями, или учился чему-то новому, а она сама лишь восторженно наблюдала за этим и присоединялась, где могла, - Паскаль не любил делать что-то, когда за ним наблюдали.

И каждый раз, вспоминая об этих днях в небольшой квартирке, она улыбалась; Паскаль удивлял её до сих пор.

Она совсем не злилась на него: понимала, что в жизни ему пришлось нелегко, но он очень старался наладить всё. Сделать всё правильно – настолько правильно, насколько мог.

— Паскаль?

— М?

Южанка взглянула на него и улыбнулась сильнее.

— Я тебя люблю.